– Откуда ж мне знать? – развел руками лоточник и тут же переключился на следующего клиента: – Девушка, девушка, вам любовного?

Я только головой покачал. Доселе я полагал свои литературные вкусы низменными, но, узнав, что мой невольный спутник хранит дома стопу макулатуры, равную той, что лежала на прилавке – весь набор похождений заморского агента-теколога, начиная с «Дела о свалке отравных заклятий», – возвысился в собственных глазах.

– Любезнейший, – внезапно вмешалась Марина Валевич, – а Покрышкиной новой у вас нет?

– Это которой? – снова сфокусировался на нас продавец. Уши его встали торчком. – «Брэнд сивой кобылы»? Есть, а как же...

– Нет, следующей, – высокомерно поправила его моя шляхетка. – Как там ее...

– Не-е, – протянул лоточник, – куда там. У нее же график – по книге в месяц, а прошлая две недели как...

– Ну, неважно, – отмахнулась Марина.

Чувствуя, что добыча ускользает, лоточник пошел на крайние меры. Лиходейская его физиономия осклабилась по-орочьи, что, верно, следовало понимать как жизнерадостную улыбку; разведя плечи, продавец забормотал под нос что-то безнадежно изувеченное рязанским говором, одновременно пытаясь торопливо начертить на книге тринадцать полосок.

– Странно, – вполголоса заметил Шар, – я и не думал, что кто-то еще пытается колдовать по Карнеги...

Лоточник покраснел и нарочно скорчил кислую мину.

Я отвернулся и едва не сбил с ног молодого эльфа в коротенькой кожаной курточке. Мелькнули ледяные синие глаза, я пробормотал что-то вроде «пардон», а затем толпа разнесла нас.

– Заметили? – вполголоса поинтересовался Зорин, когда мы миновали турникет.

– Серкелуин, – ответил Шар коротко. – Идиоты.

Благочинный побледнел.

– Что такое «серкелуин»?

– На высоком эльфийском это значит «голубая кровь», – пояснил мой товарищ, неловко ступая на самобеглую лестницу. Здесь, ближе к центру, порталы во избежание интерференции заглублялись надежно – не то что в новых районах, где вблизи ворот магическое поле ходуном ходит. – «Голубая» – в смысле «холодная». Так называют себя радикальные борцы за независимость Биармии.

– Террористы, значит, – процедил благочинный.

– Не всегда, – поправил педантичный Шар. – Но в большинстве своем. Серкелуин поддерживают контакты с ирландской Армией освобождения сидхе, уэльским Западным Фронтом, польской божетарней, белорусской Дивьей сябранней... хотя это вы и без меня знаете.

– Я не знаю, что им от нас надо, – пробурчал Зорин.

– Кленов – эльф, – заметила внезапно Арина Валевич.

В голове у меня завертелись шестеренки, перещелкивая варианты один за другим.

– И что это нам дает? Помогает он соплеменникам или ставит палки в колеса?

– Трудно сказать, – по обыкновению преуменьшил Шар. – Но из людских городов серкелуин наиболее активны в Перми и Оркске.

Впереди, внизу, завиднелись сине-лиловые вспышки затворяющихся и отворяющихся порталов.

– Как думаешь, он меня узнал? – мрачно поинтересовался я.

– Едва ли, – утешил меня Шар. – Неловко об этом говорить... но для большинства эльдар все вы, люди, на одно лицо. А мальчик еще не набрался опыта вас различать.

– Почему ты так думаешь? – невольно спросил я.

– У него на рукаве был вышит старинный иероглиф, – охотно пояснил мой товарищ, – из тех, какими мы пользовались прежде, чем заимствовать даэроновы руны. – Я вспомнил, что консервативные биармийцы так и не перешли на общеэльфийскую письменность – тенгвар, – по преданию восходящую чуть ли не ко временам самого Феанора. Впрочем, по тем легендам эльфы до Четвертой Эпохи жили едва ли не вечно, так что доверия у меня к ним не больше, чем к неправдоподобным генеалогиям из книги Бытие.

– Символ «алир», – продолжал Шар, – означает «росток», верней сказать, «саженец дерева высотой не более четырех ладоней». При том, что у людей на этом месте принято размещать знаки различия, я бы предположил, что иероглиф исполняет ту же функцию.

Я тоже заметил, что борцы с чем-либо особенно охотно перенимают черты противника. Взять хотя бы охотников за драконами...

Толпа вокруг нас замерла на секунду. Потом впереди вспыхнула на миг стена синего пламени, и в проеме портала, только что уходившем в никуда, завиднелся перрон следующей станции. Потоки людей потекли в обоих направлениях, торопясь проскочить массивную арку до того, как потусторонний голос рявкнет: «Осторожно, порталы закрываются!» Из застекленной будки на прохожих подозрительно зыркала смотрительница-троллиха.

– Будем надеяться, – проворчал благочинный, когда мы, удачно пристроившись вслед согнутому в три погибели волоту (на станциях раешные строители не экономили, а вот сами порталы в целях экономии делались невысокими), проскочили обсидиановую арку, – что в вашей «Родина Продакшн» окажется хоть одно зеркальце. Я хочу разобраться в этой истории.

Его широкая, скуластая физиономия вдруг приобрела жутковатое сходство с мордой гончей. Или, напомнил я себе, идущего по следу волка.

Впереди уже разгорался синим пламенем следующий проем.