Бегущий к голове тормозящего поезда Семен Эрлих на мгновение оказался скрыт от меня спинами суетящихся пассажиров.

Жуткий скрип колес, раздавшийся в ту же секунду, и женский визг:

"Убили! Средь бела дня!" - заставили меня со всех ног броситься на перрон первого пути.

Выскочивший из кабины локомотива бледный как полотно машинист, в ужасе глядевший под колеса сразу ставшего зловещим состава, мельтешение милицейских мундиров и оцепеневшие пассажиры - такая картина предстала моим глазам.

– Парень! В кепке!
– надрывалась толстая женщина, прижимая к груди гроздь перезревших бананов.
– Чуть плечиком повел, и дядечку как волной под колеса смело! А сам - давай деру, прям под носом у тепловоза прошмыгнул. Ищи теперь свищи! Вот оно ка-ак! При Сталине-то такого небось не было!

Далее тетка стала развивать свои взгляды на внешнюю политику России и резко высказываться против расширения НАТО на Восток.

...В мрачном настроении я возвращалась домой.

Как пить дать, спишут на несчастный случай. У нашей обожаемой милиции и так выше крыши нераскрытых дел. Добавлять к ним еще одно - слишком большая роскошь.

Так и оказалось.

В утренних газетах, в сводке происшествий за день, в двух строках было упомянуто о трагедии на перроне пригородных поездов. Оступившись, гражданин Э. свалился под колеса поезда. Заботливые журналисты еще раз предупреждали читателей о том, что, выиграв секунду, можно потерять жизнь. И напоминали, что не следует заходить за белую ограничительную черту.

А Семен Эрлих зашел. И этой чертой для него оказалась слежка за моим клиентом.

Если, конечно, он не лгал мне насчет того, что заказ, поступивший к самоуверенному частному детективу в письменном виде, был в его практике единственным.

– Можете спать спокойно, Андрей, - грустно поведала я Белецкому, когда он позвонил мне около десяти вечера.
– Этот человек больше никогда не будет ходить за вами по пятам.

– Правда?
– обрадованно переспросил Андрей.
– Здорово! Вот это класс. Я ваш должник.

– Разумеется, - подтвердила я, не разделяя восторгов своего клиента. Но у меня есть веские основания считать, что ваше дело только начинается...

Уж не знаю, спал ли спокойно в эту ночь Андрей Белецкий, но я раз десять просыпалась от визга тормозов и скрежета железа.

У меня был всего один шанс хоть как-то приоткрыть завесу тайны над этой историей. И я не преминула им воспользоваться.

Похороны моего бывшего коллеги и неудачливого конкурента были назначены на третий день после трагического происшествия.

Информацию об этом мне удалось получить от моих знакомых, работавших в похоронном бюро.

К двум часам дня я уже была возле дома покойного. Оказалось, что мы с Эрлихом жили в одном районе. Его дом был всего в десяти минутах ходьбы.

Я успела как раз к выносу тела.

За гробом шло от силы человек десять, большей частью соседи. В маленьком автобусе, кроме меня, было всего четверо: пожилая женщина с тихой любопытной девочкой - как впоследствии выяснилось, дальняя родственница покойного, говорливый старичок - сосед Эрлиха по лестничной клетке, и та дама, которая интересовала меня больше всего.

Вдова Семена Эрлиха.

Пышущая здоровьем женщина лет шестидесяти по имени Вера, полная и розовощекая, она гораздо больше внимания уделяла разнообразным хлопотам во время похорон, нежели столь естественной, казалось бы, для нее скорби по погибшему мужу.

Выразив Вере свои соболезнования, я представилась работницей Театра эстрады, памятуя о неудачной попытке покойного стать рок-звездой, и предложила свою помощь, которая была с благодарностью принята.

И началась беготня.

Я названивала в похоронное бюро, узнавая, не задержится ли катафалк.

На кладбище мне было также поручено оделить скромным подаянием нищенку, сидевшую при входе.

Я опустила в ее ладонь тысячную бумажку, и худенькая старушка, закутанная по уши в черный платок, отстранение кивнула мне головой. Я с удивлением заметила на ее указательном пальце с ногтем лопатообразной формы тонюсенькую красную полосочку - след от лака для ногтей, снятого заблаговременно, но мне уже было не до размышлений.

Я взяла на себя руководство могильщиками и даже сбегала куда-то за лопатами.

Мне также было поручено расплачиваться водочкой с работягами, что я и проделала, проникнувшись всей серьезностью возложенной на меня миссии.

И на поминках, которые были устроены в квартире Эрлихов, я, само собой, оказалась рядом с вдовой.

После нескольких скорбных минут обстановка разрядилась. Уже подвыпившие соседи пытались вразнобой петь про то, как по танку вдарила болванка, и про златые горы. Впрочем, реки, полные вина, наверняка затрагивали их куда больше.