– Редкий у нас гость, - заметил молодой жрец науки.

– Что так?

– Евгений Максимович не любит рекламы...

Апухтин в свою очередь удивленно взглянул на него, он знал, что Кудояров привечает журналистов.

Углубляться в этот вопрос не было уже времени,

Перед ним распахнулись двери полигона. Апухтин ожидал увидеть бассейн или что-нибудь в этом роде, но ничего подобного здесь не было. Полигон представлял собой обширный круглый зал, вымощенный метлахской плиткой, освещенный верхним светом через стеклянный потолок.

Середину зала занимало любопытное сооружениенизкий и плоский круглый котел метров десяти в диаметре, накрытый выпуклой крышкой, по окружности которой через равные промежутки были расположены двойные окуляры, как у стереоскопического микроскопа. Сбоку "котла" помещался вертикальный пульт управления с рубильниками и многочисленными разноцветными тумблерами. Около пульта - небольшой столик и два стула да в углу возле стены высокий, почти до потолка, цилиндрический стальной бак, как позднее узнал Апухтин - газгольдер. По бокам - два огромных трансформатора. Больше ничего в зале не было.

Кудояров в белом халате сидел за столиком и что-то писал. Завидев журналиста, он поднялся и пошел навстречу.

– А, корреспондент, - сказал он с приветливой улыбкой. Люблю аккуратность!

Кроме Кудоярова здесь была еще девушка в таком же лабораторном халате, в которую, как уверяет романтическая литература, можно было влюбиться с первого взгляда - воплощение женственности и изящества. Апухтин с трудом оторвал взгляд от ее лица, глаз, соболиных бровей.

Кудояров, однако, все замечал.

– Ну, ну, не заглядывайтесь, - сказал он шутливо, положив руку на плечо Апухтина.
– Прошу любить и жаловать, - добавил он, знакомя журналиста с этой феей.
– Искра Демидовна Попова, многообещающий метеоролог. А сей симпатичный муж - морской журналист и литератор Андрей Сергеевич Апухтин, жаждущий приобщиться к тайфунологии.

– Очень приятно, - грудным голосом промолвила Искра Демидовна, подавая руку.

– Вот, - сказал Кудояров, похлопывая ладонью по крышке котла, - прибор, который мы называем "генератором ураганов". Что мы варим в этом котле, сконструированном нашими тайфунологами? Здесь мы, так сказать, анатомируем демона по имени "тропический циклон". Сначала была создана математическая модель урагана, затем на основе этих расчетов действующая гидродинамическая модель. Сознайтесь: вы разочарованы? (Кудояров, казалось, читал мысли Апухтина). Ничего, это быстро пройдет.

Вы, конечно, ожидали увидеть штормовой бассейн, подобный тому, какой построен в Черноморском отделении Морского гидрофизического института?..

– Я видел его, - заметил Апухтин.
– Это в Кацевели.

– Но та установка, - сказал Кудояров, - основана на совсем другом принципе. Вкратце сказать - все выглядит очень просто. Глядите...

Кудояров включил рубильник, и Апухтин приник к окулярам. В первый миг он был прямо-таки потрясен. Целый мир открылся его глазам, вроде бы настоящий, но уменьшенный, как видение, выхваченное из микромира. Перед его взором проходили берега, коричневые, обрывистые, скалистые, суша какой-то тропической страны, палимая знойным солнцем. Солнце было настоящее, только крохотное, ослепительной точкой сиявшее в густой синеве неба. Подножия скал лизал океан. Но вот берег стал отдаляться и океан раскидывался шире и шире во всем своем, пусть миниатюрном, величии.

Кудояров за спиной Апухтина вертел верньер, и пейзаж менялся.

Апухтин не смог удержаться от возгласа удивления и восторга. Руки каких волшебников создали с ювелирной тщательностью этот поразительный микромир? Иллюзия подлинности была полной - и берега, и океан, и малютка-светило.

– Черт подери!
– только и мог выдохнуть журналист.

Как это сделано? Что это было? Голографическое изображение? Стереокино? Но эти замечательные достижения науки и техники казались Апухтину слишком бледными и слабыми для того, чтобы осуществить то, что он сейчас видел.

– А теперь вы увидите рождение демона, - услышал Апухтин голос Кудоярова.
– Вы, конечно, имеете представление об общей схеме образования тропических циклонов?

– Конечно!
– отозвался журналист. Апухтин знал, почему и как гигантская тепловая машина планеты в трех своих ипостасях - Солнце, Атмосфера и Океан плюс вращение Земли - порождает этих чудовищ.

Определенные участки суши прогреваются сильнее, чем поверхность океана. Здесь создается зона высокого атмосферного давления, а над океаном - низкого. В результате возникшего термического контраста огромные массы воздуха с огромной скоростью устремляются из зоны высокого давления в зону низкого, над океаном образуется вращающийся вихрь диаметром 80-300 километров колоссальной силы...

– Демона, которого вы сейчас увидите, - снова зазвучал голос Кудоярова, - в разных местах планеты называют по-разному: в Китае - тайфун, на Филиппинах - бегвиз, в Австралии - вилли-вилли, на побережьях Индийского океана - оркан, на Малабарском берегу - элефантас... Большинство этих названий в существе своем означает "большой ветер".

Кудояров щелкнул красным тумблером, и пейзаж неузнаваемо изменился. Поверхность океана, до сих пор ритмически колыхавшаяся, покрылась гигантскими валами, небо затянули тучи. Они свивались в спиралевидный хоровод, и мрачный лик их то и дело прорезали молнии.