Но при этом главный вывод из опыта моей жизни заключается в том, что порядочных, отзывчивых, сострадательных людей несравненно больше, чем подлых, черствых, эгоистичных. По натуре я достаточно доверчив, можно даже сказать, простодушен, но редко попадал из-за этого впросак. И думаю, все-таки не потому, что везло не нарываться на прохвостов, а потому, что на доверие большинство людей отвечают доверием.

Конечно, есть люди, к которым я питал антипатию, и они, в свою очередь, меня не жаловали. Но зла никому сознательно не причинял, и виноватить меня за причиненные боли и огорчения вправе только один человек - моя жена.

Как-то мне попался на глаза индийский анекдот - непритязательный, но со смыслом. Министр беседует с журналистом, говорит, говорит, потом вдруг: "Что это мы все обо мне, давайте поговорим о вас... Как вам понравилась моя последняя речь?"

Написав целую книгу о своих начальниках и о себе, не обойду и этой темы. За рубежом самым лестным образом отзывался обо мне профессор Оксфорда Арчи Браун, назвавший меня вместе с Бурлацким "основателями политической науки в СССР".

Вот как охарактеризовал мою персону популярный американский журнал:

"Юрист, политолог, автор научно-фантастических произведений, продвигающий радикальные реформы внутри страны и в международных делах, Шахназаров, 65 лет, член узкого окружения (personal staff) Горбачева. Вместе с Примаковым явился соавтором многих идей "нового мышления" во внешней политике, сфере взаимной безопасности и контроля над вооружениями. Постоянно выступал за широкие реформы и децентрализацию. Будучи работником ЦК КПСС, в 1972 г. высказывался в пользу западной социал-демократии и предлагал разделить функции партии и государства в Советском Союзе. В этом году (1990) заявил, что власть должна быть отнята у Политбюро и передана "в руки легитимных государственных институтов... как во всякой демократической стране". Предсказал эволюцию многопартийной системы*.

Дома мое самолюбие было в достаточной степени "утешено" многими положительными рецензиями на статьи и книги, благожелательными отзывами журналистов. Теплее всех отозвались обо мне Лилия Лагутина и Леонид Никитинский, связавшие с моим именем выдвижение гражданского общества и правового государства в качестве главной цели реформ. Справедливости ради скажу, что появление этих формул в тезисах к XIX Общепартийной конференции КПСС стало итогом коллективных раздумий в команде Горбачева. Не столь уж важно, кто там первым сказал "А".

Не оставлю без "свободы слова" и моих недругов, к которым, разумеется, не отношу добросовестных критиков всего мной написанного. Помимо упоминавшейся Тани Микешиной, сильней всего мне досталось от некоего В. Солодова. По его словам, меня "можно без колебаний отнести к категории людей, которые, ни по одному принципиальному вопросу не имея собственного мнения, с давних пор затрачивали всю свою энергию лишь на оправдание и толкование идей, провозглашаемых лидерами". Далее сообщается, что со времен выхода газеты "За прочный мир, за народную демократию" я "славил Сталина", потом "переключился на активное славословие Хрущева", принялся "с тем же успехом исполнять величальные песни Брежневу", а теперь "яростно защищаю Горбачева"*.

Прочитав эти язвительные строки, я стал перебирать в памяти: к газете "За прочный мир..." не имел никакого отношения; "культ личности" только критиковал, хотя вовсе не свожу личность Сталина к "культу"; о Хрущеве не написал ни строчки до последнего времени**; никогда не писал ничего хвалебного о Брежневе, а о Горбачеве, как выдающемся реформаторе, высказался лишь в книге "Цена свободы", то есть уже тогда, когда он стал частным лицом и стало выгодней его ругать, чем занимаются многие бывшие горячие его почитатели.

Не слишком убедительна и попытка объявить меня "потомком "янычар" все-таки происхожу из христианского рода да и сам крещен. С другой стороны, почему иметь в предках янычар позорней, чем, скажем, крестоносцев?

Я помню, конечно, о пушкинской заповеди "не оспаривать глупца", но в данном случае просто проверяю себя. Вроде бы по этим пунктам обвинения нет оснований для самобичевания. Не слишком задевает меня и язвительная характеристика "лукавый царедворец". Тем более что, по мнению автора единственной рецензии на книгу "Цена свободы", мои "рассуждения, хотя они не столько научные, сколько очень и очень субъективные... часто верны"***. Вопрос только в том, почему субъективно верные рассуждения не могут считаться научными?

Без обиды познакомился я с отзывом на свой счет бывшего коллеги по "команде Горбачева" Болдина. Воздав должное моему "теоретическому багажу" и "монументальному внешнему виду", которого я за собой не замечал ("густая шапка серебристых волос" - это у меня-то, лысого), Валерий Иванович далее живописует мою личность следующим образом:

"Это был своего рода человек-реликвия. Он знал практически всех руководителей КПСС и мирового коммунистического движения. Георгий Хосроевич был в аппарате ЦК при нескольких последних генсеках. И при всех вождях был незаменим, плавно колебался в воззрениях вместе с линией партии. Универсальность знаний этого человека обернулась способностью теоретически прокладывать дорогу всем руководителям, которые с удовлетворением узнавали, что, оказывается, действуют согласно марксистско-ленинской теории, во всяком случае, согласно чему-то научному... Он мог писать на любую тему, шла ли речь об экономике, политике, армии, экологии, и все, что выходило из-под его пера, было талантливым"*.