Невзирая на ехидство, заключенное в этой характеристике, мне, видимо, следует поблагодарить Болдина за признание "универсального таланта". "Из-под его пера" я выхожу кем-то вроде Александра Гумбольдта, прославившегося своими энциклопедическими дарованиями. Сам я, однако, так высоко себя не ставлю, трезво оцениваю свою роль в "перестроечных событиях", не говоря уж о мировой истории. Но в одном пункте все же должен возразить Валерию Ивановичу. Вопреки упреку в "колебании вместе с линией партии", который бросают не мне одному, всем "шестидесятникам", когда хотят побольнее уязвить, я и мои единомышленники никогда не шатались в своих воззрениях, оставаясь верными усвоенным смолоду идеям политической свободы, равенства, демократии.

Ну а то, что я пережил в аппарате ЦК нескольких генсеков, объясняется как раз тем, что не был приближенным ни одного из них, избегал клясться в личной преданности, руководствуясь грибоедовской мудростью: "Минуй нас пуще всех печалей и барский гнев, и барская любовь". Кстати, не я один. В международных отделах многие трудились по два-три десятка лет, как в научно-исследовательских институтах и идеологических учреждениях, куда люди приходят если не с университетской скамьи, то приобретя первичный опыт работы по специальности, становятся профессионалами и трудятся всю сознательную жизнь до ухода на пенсию.

Пожалуй, болезненней всего я воспринял упрек в свой адрес автора статьи под заголовком "Мыслитель в стиле Горбачева"**. "Шахназарова иногда называют одним из тех, кто помогал Горбачеву при разработке "нового мышления". Может быть, это он объяснил Генеральному секретарю наличие "взаимозависимости" между различными государствами и общественными системами... Цель его очевидна, и в этом он един со своим руководителем, - сделать советскую систему эффективной и конкурентоспособной. В этом смысле он - реформатор и человек, который учитывает интересы окружающего мира. Вопрос только в том, не зашло ли уже далеко мимо поставленных им же самим целей то развитие, которое он помогал начинать?"

Этот вопрос я давно задаю себе сам. Можно, конечно, отговориться тем, что более или менее определенный ответ на него станет ясен через два-три десятилетия. Но если быть честным до конца, я должен принять на себя бесчисленные инвективы, которые адресуются Горбачеву и его окружению. Правда, в этом случае остается неясным, следует мне лично покаяться за все последствия перестройки и "нового мышления" или, выборочно, только за те, в которых можно установить долю моего непосредственного участия.

Удалась ли моя жизнь?

Судьба не дарила мне подарков, каждый шаг на служебном поприще давался ценой неустанного труда, я привык работать по 10-12 часов в сутки, часто пропуская выходные дни. Печальная участь постигла сочиненные мной документы. За почти 4 года работы помощником первого лица я написал помимо докладов, речей, записок несколько по-настоящему значительных вещей. Конечно, над первоначальными текстами "толклись" потом множество людей, но, как ни странно, они дошли до финальной отметки почти в первозданном виде, сохранив структуру и основное содержание. А что толку? Из них только частично, притом в ничтожной степени, исполнились тезисы к ХIХ Общепартийной конференции КПСС, остальные отправились в корзину. Программа партии осталась без партии, Союзный договор без Союза, авторство Закона о свободе печати (официально - о средствах массовой информации) приписывается кому не лень, только не мне.

И все же грешно жаловаться. Я уцелел на войне. Знал любовь и дружбу, радость творчества. Счастлив в потомстве. Горжусь своей родиной - большой Россией, от которой не отделяю Карабах. Имел честь общаться со многими выдающимися людьми своего времени. Объездил полмира. Постиг некоторые ученые премудрости и был награжден способностью наслаждаться прекрасными созданиями искусства.

Нельзя объять необъятное, есть в мире много такого, что мне не удалось сделать, увидеть и узнать или просто оказалось для меня недосягаемым. Что ж, когда такая мысль посещает меня, я отгоняю ее четверостишием Омара Хайяма.

Тот, кто мир преподносит счастливчикам в дар,

Остальным за ударом наносит удар.

Не печалься, что меньше других наслаждался,

Будь доволен, что меньше других пострадал.

Закончить эту книгу хочу эссе, неким "сухим остатком" моих полувековых раздумий о прожитом и пережитом.

РОКОВОЕ РАССТАВАНИЕ С ПРОШЛЫМ,

ИЛИ PASTSHOK

Солнце свирепое, солнце грозящее,

Бога, в пространствах идущего,

Лицо сумасшедшее,

Солнце, сожги настоящее

Во имя грядущего,

Но помилуй прошедшее!

Николай Гумилев

1. Итак, не освободить ли нам прошлое от будущего и будущее от прошлого, не избавить ли полюса Хроноса от взаимного притяжения, возведя между ними непроницаемый занавес отторжения и забвения?

Зачем?

Ну, конечно же, чтобы ускорить Прогресс! Мертвые цепляются за живых, не дают им развернуться во всю молодецкую удаль и безоглядно рвануть за горизонт - туда, где лежит в ожидании открывателей и завоевателей земля обетованная. Прошлое, как дряхлый, ни на что уже не способный, но необыкновенно говорливый и мнящий о себе старец, обожает наставлять потомков, навязывая им свои архаические представления и предрассудки. У него бездонная память, и, подробно пересказывая события минувших тысячелетий, оно настойчиво требует держать их в голове. Не понимает, что, загрузив мозги этой рухлядью, мы окажемся не в состоянии освоить только сейчас открывающуюся во всем космическом блеске виртуальную реальность и проникнуть мыслью в блаженное будущее.