– Подумаю, - многозначительно произнес профессор Норберт.

– А вы что скажете, коллега?
– обратился президент к профессору Усаму, который с момента появления Элины не произнес ни слова и, сидя спиной к экрану, внимательно разглядывал что-то на потолке кабинета.

– Моя дочь всегда отличалась странностями, - заметил профессор Усам, не отрывая взгляда от потолка.
– Думаю, это у нее от матери...

– Ваша дочь!
– хором воскликнули президент и профессор Норберт.

– Да... И скажу вам откровенно, коллега, - Усам повернулся к профессору Норберту и похлопал его по колену, - вам с ней будет нелегко. У нее довольно твердый характер.

– Это как раз то, что мне надо, - заверил профессор Норберт и многозначительно поднял указательный палец.

– А относительно всей этой истории, - продолжал профессор Усам, - я далеко не уверен, что нами сейчас принято наилучшее решение. И отнюдь не потому, что Элина моя дочь. Она совершенно самостоятельный человек и вправе поступать, как находит нужным. Меня беспокоит он, его прошлое... Кто победит в этом столкновении прошлого с настоящим? Не знаю... Но мне страшновато.

– Мы постоянно сталкиваемся с прошлым, дорогой коллега, мягко сказал президент.
– Оно постоянно напоминает нам о себе, но до сих пор мы выигрывали сражения с ним... А в данном случае у коллеги Норберта теперь появился такой союзник, что лучшего и не пожелаешь. Неужели вы продолжаете считать, что Тома Джонсона лучше было бы передать органам справедливости?

– Во всяком случае, он заслужил это.

– Может быть... Но даже в далеком средневековье существовал обычай: женщина имела право спасти приговоренного, если ему грозила смертная казнь... И история знает немало случаев, когда женщины спасали преступников, становились их женами и возвращали этих людей обществу. Неужели вы, коллега, откажете в подобном праве женщине нашей эпохи?