Шрифт:
– Когда сам?
– Он усмехнулся.
– А если не пожелаю?
– Тогда ты будешь встречаться только с профессором, его помощниками и... со мной.
– Шутишь?
– Нисколько, Джим.
– Не зови меня Джимом.
– Но почему, Джим?
– Это... это имя мне не нравится...
– Как же называть тебя?
– Том.
– Сколько же у тебя имен?
– Много... Но Томом меня называла мать.
– Хорошо. Я тоже буду звать тебя Томом. Расскажи о своей матери, Том.
Губы его зашевелились беззвучно. Потом он опустил голову и тихо сказал:
– Нет, я не могу рассказывать о ней сейчас...
– Почему? Тебе так тяжелы эти воспоминания?
– Нет... Просто я никогда, никому не рассказывал о ней. Это ни к чему...
– Хорошо, Том. Тогда расскажи о себе, как обещал. Ты родился...
– Я родился на дальнем Западе. Помню пустые, сожженные солнцем равнины и маленькие пыльные поселки около рудников. Мой отец работал в шахте. Мать рассказывала, что он там и погиб. Отца я не помню... А мать... Нас было у матери шестеро. Братья и сестры вырастали и уходили. Но они уже никогда не возвращались в наш поселок. Потом я встречал некоторых из них. Они нашли, что искали...
– А ты, Том?
– Я ушел из дома последним, когда умерла мать. Стал работать в городе. Потом меня взяли в армию и послали воевать за океан.
– И ты был на настоящей войне, Том?
– Да. Меня научили убивать, и я убивал. Я научился очень хорошо убивать. Меня сделали за это сержантом. Потом меня ранило, и я должен был возвратиться домой. Но дома у меня не было. И я ничего не умел делать. Только убивать...
Он замолчал.
– Что же потом, Том?
– Это все.
– Нет, после того как кончилась война?
Он удивился:
– Разве она кончилась? Война не может кончиться. Люди не могут жить без войны...
Элина мысленно ликовала: вот когда он начал раскрываться, вОт какие они были в действительности. В то же время она испытывала острую жалость: "Бедный Том... Представляю, что сейчас творится у стереоэкранов".
– Ты глубоко заблуждаешься, Том.
– Она положила руку на его плечо и почувствовала, как он вздрогнул.
– Все войны давно кончились. Человечество уже много десятилетий не знает, что такое война.
Он резко дернулся, и рука соскользнула с его плеча.
– Зачем? Зачем ты говоришь это? Я думал, тебе можно верить... А ты...
– Но это правда. Том... Ты... Просто прошло очень много времени с тех пор, как ты воевал.
– Молчи!
– Хорошо, оставим это. Чем все-таки ты занимался после того, как ушел из армии?
– Хочешь знать?
– Очень.
– Тогда выключи это.
– Он указал на экран.
Она молча щелкнула клавишами, экран потускнел, снова стал плоским и погас.
– Ну, Том?
Он приблизил лицо к самым ее глазам:
– Я продолжал убивать, девочка.
– Как это, Том?
– Она отодвинулась, но он схватил ее за руки.
– А вот так... И стал богатым. Очень... У меня появилось все: виллы, яхты, машины, девушки... Такие, как ты... Хотя нет, ты гораздо красивее.
Она попыталась оттолкнуть его, освободиться, но он сжимал ее руки все сильнее.
– Что ты делаешь. Том! Отпусти меня! Ну! Том... Том, не смей... Том...
Через несколько минут все было кончено. Полураздетая Элина ошеломленно рыдала, сидя на полу в углу студии. А он стоял возле и пытался успокоить ее:
– Ну чего ты. Перестань реветь, дура. Ну не удержался... Уж очень ты мне по душе пришлась. Так ведь я же по-хорошему... Ну хочешь, женюсь...
Он хотел помочь ей встать, но в этот момент дверь распахнулась и в студию ворвались Вил и Ник. При виде их Элина оттолкнула Тома, вскочила и пронзительно закричала:
– Уходите сейчас же, уходите все отсюда! Все до одного! И ты тоже!
– А ну, - угрожающе процедил Вил, приближаясь со сжатыми кулаками к Тому и указывая ему глазами на дверь.
– Вон, все вон!
– продолжала кричать Элина. Вспыхнул экран на пульте управления, и Ив сердито заговорил что-то, однако на него никто не обратил внимания.
Том попытался подойти к Элине и что-то сказать, но Вил и Ник преградили ему дорогу. Тогда, махнув рукой, Том пробормотал:
– А, семь бед - один ответ...
И выбежал из студии. Вил и Ник устремились следом за ним.
В просторном кабинете президента Всемирной Академии сидели трое: сам президент - седой розовощекий старик в черной бархатной шапочке и парадной белой мантии и профессора Норберт и Усам. Все трое молчали. Президент постукивал пальцами по полированной поверхности большого письменного стола и выжидательно поглядывал то на одного собеседника, то на другого.