– Суждение справедливое, хотя несколько примитивное. А насколько разумное?

– Кто его знает...

– Надо бы узнать, Кошкин. Для этого строим океанариумы, ведем наблюдения. Я, например, подозреваю, что осьминоги и другие головоногие моллюски - это интеллигентнейшие обитатели океана, среди беспозвоночных. А может, и не только среди беспозвоночных. Поэтому я их глубоко уважаю...

– Я тоже, - поспешно вставил Кошкин.
– Особенно тех, что покрупнее.

– Но когда мы все будем точно знать, Кошкин?
– задумчиво продолжал Анкудинов.
– И даже узнав, даже установив контакт с разумными обитателями океана - с дельфинами, китами, кальмарами, даже заключив с ними дружеские союзы или разумно подчинив их человеческой воле, мы по-прежнему будем бесконечно далеки от всезнания. То есть не мы, конечно, - наши далекие потомки. Перед ними встанут новые великие проблемы, новые загадки жизни... Зная бесконечно больше нашего, они с болью и грустью тоже будут рассуждать о том, что "умрут дураками". И они будут стремиться куда-то дальше, вперед, в неведомое... Это одно из главных свойств человека, без которого он не стал бы человеком. Возможно, что интеллигентнейшие из обитателей океана лишены как раз этого человеческого свойства. Поэтому и остались... дельфинами и кальмарами.

– Я совершенно согласен, - объявил Кошкин.
– Каждому свое... Вот мы построили "Тускарору", сидим тут сейчас и рассуждаем, а на ужин у нас будут маринованные кальмары...

– Браво, Кошкин!
– закричал Анкудинов.
– Вот что значит рационалистическое мышление. Складываю оружие и предлагаю идти ужинать, чтобы практически доказать наше превосходство над кальмарами...

– Но мы собирались подождать Марину, - возразил Волин.
– Помните, она обещала принести и показать что-то интересное...

– Уж больно она долго, - проворчал Анкудинов, снова усаживаясь в кресло. Алексей Павлинович неосторожно задел тончайшие струны моей души, упомянув про маринованных кальмаров.

– Марина Васильевна давно не была наверху, - сказал Кошкин.
– Как ушла на станцию в прошлую субботу, так и не поднималась больше. Сегодня вместе с вами первый раз за эту неделю пришла наверх. Теперь хочет причепуриться... Гостей из Ленинграда не каждый день принимаем.

– А что она обещала показать?
– заинтересовался вдруг Анкудинов.

Волин покачал головой:

– Не знаю... Сказала только: что-то интересное... Насколько я понял, результат ее последнего донного маршрута.

– Вот безобразие, - проворчал Анкудинов.
– Мне - своей непосредственной власти - ничего не доложила. Этот ее донный маршрут на прошлой неделе был.

– Сюрприз хотела сделать Роберту Юрьевичу, - сказал Кошкин.
– Мы как раз на прошлой неделе узнали, что он скоро прилетает.

– Все равно непорядок, - продолжал ворчать Анкудинов.
– Раз что-то новое, надо сразу докладывать.

– С каких пор вы, Иван Иванович, стали придерживаться сугубо административных взглядов?
– с улыбкой спросил Волин.

– По указаниям свыше, борюсь за дисциплину, - объяснил Анкудинов. Помните, адмирал поучал нас - порядок и еще раз порядок...

– Насколько я припоминаю, адмирал говорил о бдительности и осторожности, заметил Волин.

– Это и есть - порядок во всем...

– Не совсем... Но пусть будет по-вашему. Где, кстати, "протеже" Кодорова? Я его что-то не видел. Уже уехал?

– И не думает. Вчера вечером отбыл на подводной лодке "Малютка" по каким-то своим делам. Обещал вернуться завтра. Но в общем этот "протеже" неплохой парень. Никому не мешает. Даже помогал при наблюдениях внизу. И шахматист...

– Он Ивану Иванычу двенадцать партий в шахматы проиграл, - объяснил Кошкин.

– Тринадцать, - поднял палец Анкудинов.

– А вы ему?

– Ни одной. Но он не теряет надежды обыграть меня.

– Что он собой представляет?

– Паренек лет двадцати пяти. Зовут - Ким... Чин держит в секрете, ходит в штатском. Очень скромный, неглупый...

– Языки знает, - добавил Кошкин.
– Японский, корейский, ну там английский, конечно. По-японски лучше меня выражается...

Скрипнула дверь. В салон проскользнула Марина, - тоненькая, стройная в очень простом черном платье. Рыжеватые, коротко подстриженные волосы перетянуты черной лентой. В руках рулон плотной бумаги.

Мужчины поднялись со своих мест.

– Вот, полюбуйтесь, - проворчал Анкудинов, - взяла, да и обрезала свои чудо-косы. Так просто обрезала ни за что, ни про что.

– Мешали работать в скафандре, - коротко пояснила Марина.
– Кажется, я очень задержала всех, - продолжала она.
– Простите, пожалуйста, Роберт Юрьевич... Но мне надо было закончить этот рисунок. Посмотрите: не тот ли это след, о котором Савченко говорил Алексею Павлиновичу?

Марина торопливо развернула рулон. Волин и Анкудинов не смогли удержаться от удивленных восклицаний. На листе бумаги была изображена цепочка крестообразных отпечатков, очень похожая на след, сфотографированный американскими океанологами.