Жизнь свою перелистаю, то-то воли дам рукам и стихов крылатых стаю разгоню - аж к облакам...

22.03.86

ВДРУГОРЯДЬ

Л.Ю.

Славно все же бывает на свете - вспоминается то, что забыл...

Я вдругорядь товарища встретил, словно в юность фрамугу открыл.

Мы полвечера с ним говорили про обиды давнишние, но чай не пили и кофе не пили, и не пили сухое вино.

Черт ли выкинул это коленце или ангел убавил вину...

Показал он мне сына-младенца, поглядел я на третью жену.

Чуть заметил, не трогая, книги; и растрогали нас не стихи, а какие-то давние миги и нелепые наши грехи.

Я бубнил про наветы и сплетни, он талдычил, что надо худеть, чтобы новое тысячелетье без одышки легко одолеть.

Мне за сорок, ему скоро сорок, а мы вроде болтливых сорок о приятелях давних и спорах раскричались, забывши про срок.

Между тем кукарекнула полночь, мне пришлось собираться домой; друг и тут деликатную помощь оказал, проводив по прямой.

Лишь в автобусном коробе гулком понял я, что который уж год я петлял по глухим закоулкам, избегая веселый народ.

Я лелеял нелепую хмурость, ею близких своих изводил, потому что боялся за юность, знать - ушла, а вернуть нету сил.

Что же, есть хоть осьмушка столетья, чтобы встретить достойно конец века, чтоб наши взрослые дети с уваженьем сказали: "Отец".

Впрочем, это не главное, если воплощаются в слово мечты, остаются пропетые песни и пройденные вместе мосты.

Пусть прокатится гулко столетье, словно обруч, гремя о настил...

Я вдругорядь товарища встретил, но о главном ещё не спросил.

11.05.86

Ты, помнится, меня спросил о жизни, явно, между прочим.

Своим распределеньем сил ты был, конечно, озабочен.

Ты продолжал свой марафон.

Бежал. Подпрыгивал, как мячик.

Что я? Всего лишь общий фон.

Обыкновенный неудачник.

А как живу? Да все пишу.

То громче кажется, то тише.

Спрессовываю жизнь свою в упругие четверостишья.

24.12.86

ЕЩЕ

Прекрасно юное Еще, когда, не зная правил, ещё под небосвод плечо бездумно не подставил.

Когда по радуге гулял бездомно и бездымно, когда души не оголял и рифмовал невинно.

Еще я водки не распил с очередным иудой, ещё не пущен на распыл был гений в пересудах.

Я как в колодец загляну в расплесканную юность.

Я полететь готов ко дну, лишь бы мечта плеснулась.

О, где ты, давнее Еще, где кулаки не сбиты, где дышат в спину горячо вчерашние обиды.

Я меньше сделал, чем хотел, чем мог, замечу гордо, когда б не цепь бездушных тел и ханжеские морды.

И все же звонкое Еще не растерял я в склоках.

Оно, раскручено пращей, ещё взлетит высоко.

Еще не заблужусь в лесу привычек, впрямь не промах, вновь ворох песен принесу, как в мае цветь черемух.

Так славься, зрелое Еще, когда противу правил под небосвод свое плечо ты радостно подставил.

З.02.86

ПАРИТЕТ

Когда ХХ век клониться стал к закату, взамен обычных вех что дал он виновато?

Не вольный труд в тиши и многих чад крестины - безверие души и жизнь без благостыни.

Не светлую мечту о красном воскресенье, а - пробки на мосту и гонки опасенья.

Достигнут паритет двух стран вооружений, и промискуитет стал нормой отношений.

22.07.87

ПРАВО НА ИМЯ

В.Х.

Век в имени сияют Рим и лев, веленья миру выписаны грубо, и до сих пор рыдают нараспев о солнце обмороженные губы.

Бел хлеб, - я говорю, - но мил лимон, и как года догадкою не мерьте, все так же молод синий небосклон и перевертень не боится смерти.

Алмаз в родстве с пылающей землей, а трос не может быть второго сорта; пусть мусор в голове сжигает зной и разумом наполнена реторта.

Пускай копыто опыта полно, но Мефистофель промахнется снова; заведено судьбы веретено, зане девиза нет превыше слова.

Нам гласных гласность в настоящий миг важнее, чем согласие согласных; поэт - не гид, он производит сдвиг в природе горней, что куда опасней.

Нет реверанса вычурности в том, чтоб оглянуться, смысл ища в оглядке; и мот словес вернется в отчий дом и с модою не раз сыграет в прятки.

Пусть видит каждый, кто душой не слеп: сейчас над поэтическим престолом взошли его навеки молот, серп; и Хлебников нас обступил простором.