– Черт с ними, с минами! - кричу в ответ. - На поляне еще двое наших... погибают! Идите туда скорей! Ко мне подскочил молодой лейтенант-медик.

– Что с вами? - спросил он, склонившись надо мной.

– Летчик я... в аварию попал. Там еще двое лежат. Идите же быстрее...

– Так здесь же кругом мины, понимаете? - растерянно отозвался лейтенант. - Вы ползли по минному полю!

– Штурман там покалеченный, - упорно бормочу я. - Спасайте его. Не теряйте времени.

Лейтенант смотрит в темноту, о чем-то размышляет. Потом опять наклоняется ко мне:

– Есть выход, товарищ летчик, - говорит он обрадованно. - Мы пойдем по вашему следу.

Обернувшись к дороге, лейтенант называет несколько фамилий. Двое бойцов подходят ко мне и берут меня за руки, чтобы вынести на безопасное место. От боли я вскрикиваю.

– Должно быть, левая сломана, - говорю через силу.

Они берут меня более осторожно и выволакивают на дорогу. Другая группа бойцов вместе с лейтенантом пошла к лесу по тому следу, который оставил я на заснеженном поле.

Меня на носилках доставили в деревню. Вскоре принесли Султанова и еще какого-то человека в летной форме. Лицо у него было сильно разбито. Он тихо стонал и не открывал глаз.

Ко мне подошел лейтенант медицинской службы и, присев на краешек топчана, заговорил:

– Ну и попали вы в переделку, друзья. Знаете, что случилось? Вы столкнулись в воздухе с другим самолетом и упали прямо на минное поле. Просто невероятно, что вы уцелели... Правда, не все, - добавил он тихо. Штурман другого самолета вот рядом лежит. А летчик погиб...

Позже я узнал, что мы столкнулись с экипажем из отдельной эскадрильи легких ночных бомбардировщиков. Она находилась на соседнем аэродроме.

Жаль было погибшего летчика. Нелепая смерть. Он кружил над лесом, спасаясь от "мессершмиттов", и вот наскочил на нас.

Нам оказали помощь, а на следующий день отправили в полевой госпиталь. У Султанова оказался скрытый перелом ноги, мне сломало два ребра и указательный палец левой руки. Сильно ушиб я о бензобаки и колени обеих ног.

Вскоре к нам в госпиталь приехали комиссар Коротков и заместитель командира эскадрильи Голованов. Они привезли наши вещевые мешки, шинели, а также подарки, полученные от челябинских рабочих.

В моей посылке оказались две пачки папирос "Пушки", кружок копченой колбасы, бритва "Труд", пара белья, шерстяные носки и голубой шелковый кисет. По кисету было вышито бисером: "Бойцу-молодцу от Зины Н.". Теплом родного дома веяло от этого скромного подарка. Тысячи таких посылок получали фронтовики. Незнакомые люди, рабочие, колхозники, школьники, которые сами в те дни нуждались во всем, старались хоть чем-нибудь порадовать своих бойцов.

Поговорив с нами и пожелав скорого выздоровления, Коротков и Голованов уехали. А дня через три нас перевезли на эвакопункт, в Крестцы. Там всех раненых распределили по вагонам санитарного поезда. Николай Султанов упросил врача, чтобы его и меня поместили вместе.

Наконец наш поезд отправился в путь. К вечеру следующего дня мы прибыли в Бологое. На этой станции находилось еще несколько воинских эшелонов.

Примерно через час после нашего прибытия завыли сирены - воздушная тревога! Загрохотали зенитки. В небо взметнулись лучи прожекторов. Нескольким вражеским самолетам удалось прорваться к станции. Одна из бомб попала в состав с боеприпасами. Раздался сильный взрыв. Несколько вагонов с ранеными перевернулись. Наш, к счастью, уцелел. Налет длился несколько минут. Наконец все кончилось. Наш поезд немедленно покинул Бологое. Шел он без остановок. В вагоне появился старший врач. Я спросил у него, куда нас везут.

Он ответил:

– Сначала в Ярославль, а оттуда на Урал. Раненые у нас тяжелые, потому и увозим их так далеко.

– Нет, дорогой доктор, я туда не поеду! Сойду на первой же остановке.

– Это почему же? - удивился врач.

– А потому! Раз я уже хожу, значит, должен вернуться в строй.

Николай поддержал меня.

– Доктор, - спросил я, - на какой ближайшей остановке мне можно будет сойти?

– В Удомле. Там хороший госпиталь... А сейчас, мил человек, давайте я все-таки вас осмотрю.

Я снял гимнастерку. После осмотра врач постучал пальцами по моей спине и громко сказал:

– Одевайтесь, молодой человек, скоро Удомля.

Заметив, как я морщусь, надевая гимнастерку, он укоризненно покачал головой.

Минут через тридцать поезд остановился.

– Ваша станция, молодой человек. Желаю вам всего хорошего, по-отечески тепло простился со мной врач и крепко пожал руку.

Распрощавшись с Султановым, я сошел с поезда и долго махал ему вслед рукой. Потом не спеша отправился искать госпиталь, который размещался где-то на краю Удомли в здании школы. Мест там не хватало, и поэтому всех ходячих раненых вызвались приютить у себя жители.