– По-моему, - промолвила долго молчавшая Лидия, - это место у станции самое красивое в Лондоне.

– Разве?
– лукаво заметила Алиса.
– Я думала, что все поклонники искусства считают железные дороги и вокзалы уродством, искажающим красоту природы.

– Да, некоторые держатся такого мнения. Но это художники уже отжившего времени. Они твердят все одно и то же, как попугаи. Если почти всякое радостное воспоминание моего детства, всякий выезд из серого города в зеленые поля и леса связаны с железной дорогой, то, естественно, что мои чувства к ней не похожи на чувства моего отца, в детские годы которого железные дороги были только чудовищным и неслыханным нововведением, безобразным для непривыкших к нему глаз. А теперь паровоз приводит в восторг всякого ребенка. Дети висят на перилах моста, чтобы посмотреть, как под ним проходит поезд. Мальчики бегают вдоль дорожек парков, пыхтя и свистя в подражание паровозу. Этот детский романтизм войдет скоро новым элементом в отношение взрослых к нововведениям цивилизации, когда подрастут все эти дети. Мечты детства не проходят бесследно. Да разве поезд, кроме тех минут, когда он спрячется в отвратительный лондонский туннель, не восхитительно прекрасен в своей жуткой мощи? Тянущиеся за ним полосы белого пара и дыма оживляют каждый пейзаж. А говор колес, доносящийся издали! Стояли ли вы когда-нибудь, Алиса, на морском берегу возле железнодорожной линии и вслушивались ли в нарастающий гул мчащегося к вам поезда? Сперва его едва отличаешь от говора волн, но мало-помалу вы распознаете своеобразный ропот колес: то раздается глухое роптанье, - это поезд вошел в глубокую котловину пути; но вот он вылетел на простор полей, - а соседние холмы отражают своим эхом его дерзкий гул, разрывающий молчание природы. Он шлет к вам издали лишь смутный шум, ритмическим грохотом колес завораживает вас, и грохот все растет, все приближается. Наконец поезд пролетает мимо, грохоча и обдавая вас вихрем своего движения, как неведомое чудище, как неизъяснимое в своей мощи видение. Хорошо укрыться в туннель и, прижавшись к стене, ожидать его прихода. Я решилась однажды на это. Поезд летел, и мне казалось, будто я слышу финальные аккорды Бетховенской увертюры, в тысячу раз увеличенной в своей молниеносной стремительности. Только сентиментальная глупость может не видеть красот железной дороги. Я уверена, что есть миллионы людей в Англии, для которых гул далекого поезда так же мил, как щебетание полевого жаворонка. Посмотрите - вдруг оборвала Лидия, - это не лорд Вортингтон стоит вон там, на третьей отсюда платформе? Кажется, он?

Она остановилась. Алиса посмотрела, куда ей указала Лидия, но не заметила лорда и не могла понять причины перемены, происшедшей с Лидией, которая быстро проговорила:

– Он, верно, с тем же поездом, что и мы. Пойдемте внутрь вокзала.

Говоря это, она быстро пошла вдоль платформы. Алиса с трудом поспевала за ней. Они уже подошли к входу в залы первого класса, когда до них донеслись шумные голоса пьяной группы мужчин. Едва успели обе девушки скрыться за стеклянной дверью, как перед ними появился один из них и стал отплясывать самый неожиданный пьяный танец, горланя циничную песню. Лидия подошла к окну и молча наблюдала эту сцену. Алиса последовала ее примеру, и, вглядевшись в пьяницу, узнала в нем Меллиша. С ним были еще три приятеля, одобрительно смеявшиеся над выходкой своего товарища, но сами более трезвые, чем он. Вскоре к этой компании подошел Кэшель Байрон, в элегантном светлом костюме, который хорошо обрисовывал его крепкие мышцы. Он был совсем трезв, но прическа его была в беспорядке и левый глаз, украшенный огромным синяком, был полузакрыт. Кэшель решительно приблизился к Меллишу, который, продолжая свою пляску, звал приятелей в буфет подкрепиться за его счет, и, схватив его за шиворот, потребовал, чтобы тот прекратил свою пляску. Меллиш в ответ старался обнять Кэшеля.

– Милый мой мальчик, - кричал он в приливе пьяной нежности.
– Ты мой лучший друг. Ты победишь всех боксеров мира; это так же верно, как то, что я Боб Меллиш!

– Молчи, старый дурак, - успокаивал его Кэшель, таща за воротник к скамейке и усаживая его.
– Можно подумать, что ты на своем веку не видел, как люди выигрывают.

– Погоди, Байрон, - сказал один из приятелей.
– Вот идет его светлость.

Действительно, к этой странной группе подошел лорд Вортингтон, возбужденный и довольный.

– Молодец!
– воскликнул он, хлопнув Кэшеля по плечу.
– Молодчина, вы выиграли для меня сегодня порядочный куш, и вы получите из него свою долю, мой милый.

– Я, я тренировал его, - закричал Меллиш, опять вылезая вперед.
– Вы знаете меня, милорд? Знаете старого Боба Меллиша? На пару слов по с-с-секрету, милорд.

– Да берегитесь вы, старый черт!
– испуганно воскликнул лорд, заметив, что пьяный Меллиш, пошатываясь, побрел к рельсам.
– Не видите разве поезда?

– Вижу, - важно ответил Меллиш.
– Я все вижу. Знаете, кто я такой? Я Боб Меллиш...

– Ну, ну, иди, - подхватил его под руку один из его более трезвых приятелей, внушительного вида господин, с разбитым носом. Он потащил Меллиша в поезд, выкрикивая на ходу:

– Как здорово огрели вы своего датчанина, Байрон! Его сторонники просадили-таки немало денежек. Но зато и он изукрасил вас: завтра ваш глаз будет желтее спелой тыквы.

Взрыв хохота был ответом на эти слова. Вся компания забралась в вагоны. Лидия и Алиса постарались незамеченными пробраться на свои места в другом конце поезда.

– Признаюсь, - сказала Алиса, немного придя в себя после сцены, свидетельницей которой она только что была, - приятели мистера Байрона и лорд Вортингтон ведут себя довольно странно.

– Да, - нахмурившись ответила Лидия, - я хорошо знаю английский язык, но ни слова не поняла из того, что они говорили, хотя все ясно слышала.

– Ручаюсь, что это не джентльмены. Вы как-то говорили, что с первого взгляда нельзя узнать джентльмена. Но теперь вы вряд ли скажете, что эти люди одного круга с лордом Вортингтоном.

– Да. Это какие-то хулиганы. И мистер Байрон самый отъявленный хулиган из них всех, - с мрачной злобой проговорила Лидия.

Пораженная этим замечанием, Алиса не смела заговорить с расстроенной подругой до тех пор, пока они не вышли из поезда на станции Виктория. На улице они заметили толпу, окружавшую Кэшеля. Алиса поспешила пройти мимо, но Лидия обратилась к одному из полицейских и спросила, в чем дело. Тот объяснил ей, что какой-то пьяный, выходя из вагона, попал под колеса, но что поезд вовремя остановился и все обошлось благополучно. Теперь толпа приводит пьяницу в чувство. Лидия обернулась, отыскивая глазами поджидавшую ее в стороне Алису, когда перед ней очутился низко кланявшийся Башвиль. Его появление удивило Лидию, так как она не давала ему никаких соответствующих распоряжений. Однако она не стала его расспрашивать, только осведомилась, приехала ли за ней карета.

– Нет, сударыня, - ответил Башвиль.
– Вы не изволили приказывать.

– В таком случае, наймите, пожалуйста, экипаж.

Когда Башвиль отошел, она спросила Алису:

– Вы приказывали Башвилю поджидать нас?

– Нет, - ответила та, - мне это не приходило даже в голову.

– Странно. Но, во всяком случае, он очень старательно исполняет свои обязанности. Он, верно, прождал нас с самого полудня, бедный Башвиль.

– Ну, ему больше нечего делать, - беззаботно ответила Алиса.
– Вот, он уже привел коляску.