– Все, все отрицаю.

Ввели Линду Твардовскую.

– Вы не объясните нам, Твардовская, - обратился к ней Грачик, но она перебила:

– Я не Твардовская, а Юдас.

– Хорошо, не спорю: Юдас-Твардовская, объясните, почему на заброшенной и почти догола ободранной мызе появилось такое нарядное зеркало? Золоченая рама и прочее...

Твардовская посмотрела на Квэпа.

– Он объяснит.

– Нет, Твардовская, - твердо проговорил Грачик, - я хочу выслушать это и от вас.

Она с пренебрежением подняла одно плечо и, затушив окурок, сказала:

– Он купил его в комиссионке, в Риге. По его мнению, было вполне естественно, чтобы у меня стояло зеркало. В раму вделали второе стекло словно бы заднюю сторону зеркала. Это стекло покрасили суриком. Между стеклами он хранил деньги.
– Она вздернула подбородок: - В жизни не видела столько денег. Тысяч на сто советских, доллары, фунты. Мне хватило бы на всю жизнь... и с покрышкой.

– Что скажете, Квэп?
– спросил Грачик.

– Отрицаю.

– Хорошо, - сказал Грачик, - пусть уведут Твардовскую...- Вот что, Квэп у нас есть три следа ваших пальцев: заржавевший оттиск на пистолете "вальтер", оттиск на этом самом зеркале и ваш собственный, взятый при аресте, - они тождественны... А теперь, Квэп.

– Прошу не называть меня Квэпом, - ворчливо запротестовал Квэп.
– Я это отрицаю.

– Вы отрицаете даже то, что вы - это вы?

– Я-то - я. Но я не Квэп. Квэп погиб под поездом.

– Вас опознала Твардовская. А уж ей ли вас не знать?
– Грачик улыбнулся и посмотрел на Крауша, сидевшего с каменным лицом. Не выдавая своих чувств, прокурор следил за происходившим. Он был доволен тем, что вошел в дело сам. Это оказалось не только полезно, но просто интересно. Удивительный тип этот Квэп. Насколько он возмущал Крауша, в такой же мере его радовала работа молодого следователя.

Крауш с удивлением смотрел на Квэпа: по-видимому, слова Грачика об опознании Твардовской нисколько не смутили Квэпа. Действительно, тип более чем удивительный!

Но еще больше потрясло его, когда на очной ставке с Йевиньшем, прямо указавшим на шрам на шее Квэпа и напомнившим преступнику о происхождении этой приметы, Квэп даже не обернулся к портному, будто вовсе его и не слышал.

– Значит, вы утверждаете, что Квэп погиб под колесами поезда, - в который уже раз терпеливо повторил Грачик.
– Что ж, я, может быть, и поверил бы вам, если бы вы сказали мне, откуда вам известно об этом происшествии и о том, что погибший именно Квэп?
– Кажется, Квэп понял, что на этот раз он проговорился. Он вскинул было на Грачика злобно-растерянный взгляд, но тотчас же опустил его и не ответил на вопрос.
– И тут не хотите отвечать? Ясно же: вы попались!

– Нет...

– Хорошо, мы к этому еще вернемся.
– Грачик сам удивился, как вместе с ростом упрямства Квэпа росло его собственное терпение. Удивлялся этому и радовался. С необыкновенным спокойствием сказал: - Пойдем дальше: вместе с Крапивой вы подготовили инсценировку ареста Круминьша.

– Отрицаю.

Крауш, не выдержав, раздраженно забарабанил пальцами по столу, впрочем, он тотчас сдержал себя и только чуть-чуть покраснел.

– Получив форму милиционера, вы "арестовали" Круминьша, - спокойно продолжал между тем Грачик.
– Что вы с ним сделали - знаете сами.

Наступило молчание. У Квэпа все еще был такой вид, будто все сказанное прошло мимо его ушей.

– Ну-с?
– повторил Грачик. С трудом можно было расслышать, как Квэп повторил свое:

– Отрицаю.

Эта комедия могла вывести из себя кого угодно. Крауш искоса посматривал на Грачика и думал об усилии, какого должно стоить южному темпераменту прятаться за маску спокойствия при каждом новом "отрицаю". Только легкая хрипотца, появившаяся в голосе Грачика, выдавала меру его напряжения:

– Вы застрелили своего сообщника Крапиву, пистолет спрятали в колодце заброшенного хутора там же на острове, смазав для сохранности кремом Линды Твардовской. Для спуска пистолета в колодец использовали веревку из того же мотка, из которого взяли кусок для удушения Круминьша?

– Это неправда!
– хрипло выбросил Квэп, громче, чем прежде. Было очевидно, что детали преступления, так точно восстановленные следствием, вывели Квэпа из равновесия.

– А вы не отрицаете, что вы - верующий католик, с уважением относитесь к церкви и доверяете слову ее служителей?
– спросил Грачик.

– Этого не отрицаю, - после некоторого раздумья ответил Квэп и вздохнул как бы с облегчением.

– Значит, с доверием отнесетесь к показаниям священника Петериса Шумана? А этот свидетель показал, что вы шантажировали его угрозой открыть властям то, что когда-то он входил в организацию "Угунскруст" и сотрудничал с айзсаргами. Петерис Шуман поверил вам, будто ему грозят репрессии, если его прошлое станет известно советским властям. За свое молчание вы потребовали от него услуги, одной-единственной, говорили вы: предъявить нам фальшивую фотографию момента инсценированного вами лжеареста Круминьша. Но насчет того, будто ваше требование будет единственным, вы согрешили: вы послали к нему переночевать Крапиву в ночь накануне преступления. Священник не знал, что Крапива - ваш сообщник, и из жалости снабдил его собственной рубашкой... Все это было, Квэп.