– Ну! Не прибедняйся! По-моему, ты себя недооцениваешь: такие, как ты, все с тем же незатейливым нытьем способны без малейшего вреда для своего чахлого организма пройти сквозь ад и при этом ни на что не обратить особенного вниманияЕ Так что, сдается мне, что ты тут же, быстренько отыскал себе новый Символ Веры взамен старому. С похвальной быстротой и гибкостью убеждений.

– Ты про это? Ну что ж, - заменаЕ недурна, - и вдруг шутливый тон его как будто бы сломался, и он продолжил, снова, враз впав в тоску, - да вот только бесполезна-а! Слушай, раньше я не хотел и не мог больше жить, а теперь, когда уже хочу? Будет еще только хуже, потому что по-прежнему не могу, ведь ничего больше не изменилосьЕ Слушай!

– А?! Чего?!

– Но ты же все можешь! Я не такой дурак, я только на твою сумку глядя понял уже, что ты точно так же можешь вывернуть наизнанку и весь этот мирЕ Так что тебе стоит вывернуть наизнанку чью-то душонку, которая еще то ли есть, то ли нет?

– Еще раз треснуть? н Сонным, ленивым голосом, тоном, напрочь противоречившим смыслу сказанного, осведомилась Елена, как раз задремавшая.
– Как ты не поймешь, что это и есть та единственная вещь, которая совершенно неприемлема и лишена смысла? По определению. Легче просто избрать новую модель, - но это уже вовсе не имеет смысла для тебя. Так что в любом случае не имеет смыслаЕ Каждая, как ты выражаешься, "душонка" н бесценна именно из-за своей неповторимости и имеет шанс стать всем.

– Моя не имеет. Слушай, а, может, ты возьмешь меня с собой?

– Чего? н Сонливость ее сняло, как рукой, так ее поразило это предложение. н Куда это?

– НуЕ Откуда ты естьЕ

– Слушай, - ты ж мне совершенно не нужен. Это не в обиду, а просто н возня с тобой никак не входит в мои планы. Ты хоть представляешь себе, чего просишь, куда собираешься?

– Нет. Правду сказать, - сегодня я первый раз в жизни услыхал про место, именуемое Сулан, про Рыбий Замок и про славный род Птиц. До сих пор думаю, что Земля Т`Цанг Качена, - приснившаяся мне абракадабра.

– Нет, ты это всерьез?

– Вполне.

– Чем бы это ни грозило? На свой страх и риск?

– Ну да!

– Скажите, какая решимость! И уже во снах не боимся заблудиться?

– Они несколько отличаются от всех прежних. Так что можно и рискнуть.

И, неожиданно для себя, - зевнул. Сонливость парадоксальным образом комбинировалась с дурным весельем, характерным для четвертого часа бессонной ночи.

– И что, - на лице ее проявилось выражение небезобидного любопытства, - слушаться будешь?

– Я буду все.

– Это надо понимать так, что я приобрела в личное пользование раба? н Елена-Ланцет захохотала, как бешеная. н За один-единственный разик? Это у меня такие потрясающие успехи на поприще ритуальной проституции? А что, - продолжила она, вернув себе способность дышать и скорчив серьезную мину, - пожалуй, это тебе подойдетЕ

– ПослушайЕ

– Нет, в самом деле! н Продолжала веселиться она.
– Самое для тебя существование, - покормят, погладят по головке, все за тебя решат, что делать н скажутЕ Посекут, если что не так. И никогда никаких страхов, - кроме одного-единственного, никакой борьбы прямо-таки по положению! Попробовал бы толькоЕ

– Вообще-то рабство у нас как-то не узаконено, и вообще до неприятного напоминает тот сорт договоров, которые, по слухам, принято подписывать кровьюЕ

– Да? Какой интересный обычай. Немного претенциозно, не без этого, но не лишено своего стиляЕ Это надо понимать так, что ты отказываешься? Жаль, я думала, что это все всерьез и рассчитывала на хорошее приобретениеЕ

– Это более, чем всерьез, - угрюмо ответил он, - и уж ты, будь добра, - отрежь так или иначе. Посоответствуй прозвищу.

– Да? н Она вдруг перестала веселиться и тоже зевнула. н Тогда давай-ка спать. Под словом "спать" я имею ввиду именно спать, как состояние, исключающее бодрствование, а отнюдь не что-то другое. Тем более, что алтарь все-таки побаливает.

– Какой алтарь?

– Тот самый, которому ты поклонялся с усердием неофита.

– Да ну тебя! Спи.

– Эй!

Это было сказано со вполне отчетливым намерением разбудить, сопровождаясь даже легким тычком локтя в спину, но все-таки, почему-то свистящим шепотом.

– У?! Че?!

– Ты намерен и дальше просто так лежать?

– АЕ Слушай, у меня все плывет и двоится. К концу, спросонок, я уж совсем было решил, что все это мне приснилось, и как раз собирался заплакатьЕ И я буду валяться, как бесчувственное бревно, когда тут н такое? Не-ет, это была бы уж слишком большая, непростительная глупостьЕ Но погоди, - он нахмурился, опомнившись, - ты ж говорила, что у тебя болит?

– Мало ль какие глупости я говорю? Кроме того, - она хихикнула, - я тут вспомнилаЕ Мне рассказывали оЕ альтернативных вариантах. Ты, кстати, и сам порывался изобразить что-то такое.