– Ладно, - спросил он спустя некоторое время, когда они оба отлично обходились без слов, - спрошу по-другому: почему тогда только сейчас, почему не раньше? Если уж это так мало значит?

Сказав это, он отодвинулся, демонстративно закрывая голову скрещенными руками, но на этот раз никакой агрессии не последовало. Вообще все реакции ее были настолько непредсказуемы, что сразу же становилась ясна безмерная пропасть в их привычках, воспитании, представлениях о должном и недолжном. Та пропасть, о которой так славно забывалось в иные минуты.

– А! н Елена беспечно махнула рукой. н Не знаю. По глупости. По тупому упрямству. По дурному характеру, который от воздержания становился и еще хужеЕ Нет, со мной и впрямь непросто. Недостаточно просто. То, что ты начал со мной, поэтому вполне может превратить твою жизнь в безумную скачку по бездорожью. н И задумчиво добавила. н Тебе бы кого-нибудь другого.

– Не думаю, - сказал он с легкой, только самую малость иронии содержащей, улыбкой, как ему хотелось улыбаться всегда, да вот только не получалось, - что мне удалось бы встретить кого-нибудь такого же щедрого.

– Вот видишь, у тебя уже возникло представление о какой-то там щедрости. Именно это-то и есть возможный корень будущих сложностей, именно об этом-то я и говорю. И никакой мистики. Потому что попади ты, к примеру, в Рыбий Замок, тебе бы потом и в голову не пришли бы все эти глупости о Жертве, Щедрости и Даре. И это, конечно, было бы правильно. Но что сделано, то сделано, и переделывать что-нибудь ужеЕ Невозможно просто.

– А что за замок такой? Рассказала бы пока чтоЕ

– Ах ты, мерзавец! Пока что? Что это ты имеешь ввиду под "пока"?

– Ну-у, - он неопределенно повел руками в воздухе, - вообще "пока"Е Но ты все-таки расскажи.

– А-а, это и впрямь интересно. Понимаешь, я во многихЕ местах бывала, много всяких видела зданий и дворцов. Но нет ничего причудливее и непонятнее Рыбьего Замка у меня дома. Да, именно что дома, потому что Сулан с самого начала н на самом деле город моего рода, рода Птиц. Это, - сравнительно молодой город, и, может быть, как раз поэтому у нас так принято вроде бы как забывать, откуда взялись некоторые вещи в нем. Понимаешь? Не помнить, не выяснять, чтобы казались они н извечными, стоящими с незапамятных времен и возникшими как бы чудом. И это в первую очередь относится к Рыбьему Замку. Иной раз миф и на самом деле бывает нужен куда больше, чем любое точное знание. Представь себе что-то среднее между куполом и морской звездой с очень-очень короткими лучами. Знаешь таких? Вот-вот, очень похоже, но только очень выпуклое. Он накрывает вершину холма на берегу, над океаном, и между концами пяти коротких отростков, которые как будто распластаны по склонам и погружаются в них, - метров триста пятьдесят, не меньше. Высота н метров сто восемьдесят. Снаружи здание покрыто сплошным слоем какого-то розовато-желтого вещества, усеянного короткими тупыми шипами на широком основании, от двух миллиметров и до пяти сантиметров длинной. Все входы н как косой срез спирального коридора внутри раковины улитки. Снаружи н стены кажутся глухими, без окон, но изнутри видно, что они есть и их н много. Замок диковинно смотрится снаружи, но это н ничто по сравнению с его внутренним устройством. Оно вызывает странное чувство какого-то увлекательного безумия, фантасмагории, так что глаз отказывается верить всему увиденному. Там н многоцветье, больше цветов и оттенков, чем можно себе представить, но царствуют, конечно, всего три цвета: белое, синее и золотое. К одному и тому же залу могут вести несколько наклонных галерей-коридоров, и некоторые из них настолько круты, что тяжело подниматься, а угодив в него, - рискуешь скатиться до самого низа ни разу не зацепившись. Бывает так, что галерея из зала, расположенного выше, опускается ниже уровня более низко размещенных покоев, никак с ними не соединяясь, огибая своды поверху, бывает и по-другому. В некоторых залах и перекрестьях коридоров собраны диковинные фигуры из несокрушимого, вечного материала, похожего на фарфор, пестро расписанные синим и золотым, с тяжелым основанием, в рост человека или чуть выше, но, поднатужившись, сдвинуть все-таки можно. Если вдвоем-втроем. Так что статуями их тоже не назовешьЕ Некоторые из галерей и лестниц на разной высоте выходят наружу, а некоторые н ведут вниз, глубоко под землю. Среди них есть и такие, что доверху залиты водой, совсем-совсем прозрачной, чистейшей. Представляешь себе? Так и уходят под воду, извиваясь, стены гладкие, белые, и ярко освещены синими и золотыми светильниками, горящими прямо в воде, под потолкомЕ Это то же самое божественное "просто так", о котором я тебе говорила, только сказанное по-другому, на ином языке.

– А причем тут тогда я? Что дало бы мне посещение этого самого Рыбьего Замка?

– Это как раз очень понятно. Там, чтобы провести время в темноте, сумраке или свете, собирается молодежь и еще те, кто устал от однообразия впечатлений, ищущие новых знакомств и впечатлений. Блуждание по лабиринтам Замка, - опьяняет, дарит ту крупицу безумия, без которой пресной кажется любая жизнь. Кто-то сидит, к примеру, в непонятно как замкнутом бублике Вольной Библиотеки, - это часа в три ночи, - рядом идет мрачная и сосредоточенная пирушка какого-нибудь землячества, а еще через зал идет анонимный фестиваль Звериных Танцев. И в багровой полутьме дико мечутся, кружатся, прыгают фигуры в самых настоящих тотемных масках, в шкурах, с подвязанными хвостами, и не угадаешь, где н местные уроженцы, где н из переселившихся в иныеЕ места, а где н сарпразанты. Бывают и совершеннейшие чужаки, не людского корня. Понятно, что очень-очень слабо действуют всякие там табу на плотскую любовь, отказывать н мало принято, и царит любопытство, - а каков будет этот индивидуум в сексе? Силен или слаб, трогательно нежен или возбуждающе-груб? Умелец, каких поискать, или робкий новичок? Говорят, что интерес вызывают буквально все. Так что и на тебя нашлась бы стайка ряженых девчонок, помоложе меня, из тех, кто вовремя начал, правильно, - когда появилось желание. Налетели бы, затормошили, зацеловалиЕ Потом начали бы отсасывать по очереди, - есть такое модное развлечение, сосать н пока не попросишь пощады, а в разгар развлечения кто-нибудь, войдя в азарт, непременно изъявил бы желание съездить на тебе верхом. Ты верный месяц даже и не вспоминал бы о бабахЕ

– Помоложе? Почему непременно помоложе?

– Потому что в моем почтенном возрасте люди уже находят себе более-менее постоянного человекаЕ или компанию, а не буйствуют, как полая вода, в поискеЕ случайных приключений.

– А ты?

– И я буйствовала. Только по-другому.

– То есть, насколько я понимаю, - подчеркнуто-педантичным тоном уточнил он, - ты не относилась к постоянным посетителям этого самого Рыбьего Замка?

– Вообще ни к каким посетителям не относилась. Из глупой привычки всегда поступать непременно поперек тому, что принято.

– Хорошо, что получилось именно так, а не иначе. Ты, - чтобы ты ни говорила, все равно самая добрая.

– Я?! Я н Елена Тэшик, меня прозвали Елена-Ланцет за умение резать, при необходимости, по живому. Когда я на Земле Т`Цанг Качена летала на всем, что могло летать, а также кое на чем из того, что летать, вообще говоря, не может, и дралась с пилотами Люгэ, на меня как-то раз напали четверо дезертиров разом. Трое из них н выжили, но только для того, чтобы быть повешенными. Высоко и коротко. Моими подчиненными и по моему приказу. Без малейших переживаний потом.

– Люгэ? Люгэ-Молот? Враг того, кого называли Прокладывающим Пути и еще, почему-то, Воплощенным?

Она, приподнявшись, заглянула ему в глаза, словно уколов взглядом и неожиданно присвистнула. Резко и как-то вульгарно:

– Так. Откуда ты знаешь эти имена? Ты никак не мог их слышать!

– Вы не поверите, миледи, - проговорил он, нервно хихикая, - но я знаю эти имена из сна, который приснился мне не далее, чем вчера.

– И это н правда? Ладно, можешь не отвечатьЕ Но тогда, надо сказать, - хорошенькие же сны тебе снятся!