По-прежнему лил дождь, мелкий, частый, пронизывающий.

У ворот шлюза сновали люди и чуть заметно поднималась баржа.

Комиссар прибыл сюда час назад и с тех пор думал только о том, как поближе познакомиться с внезапно раскрывшимся перед ним миром, о котором он до сих пор имел ложное или смутное представление.

Смотритель шлюза сказал ему, что в бьефе {пространство между шлюзами} судов почти не было: две моторные баржи шли вниз по течению, одна, моторная, прошла через шлюз вверх после полудня, потом прошла баржа для очистки канала и две "панамы". Потом прибыл шодрон и привел еще четыре баржи.

Мегрэ узнал, что "шодрон" означает "буксир", а "панама" - баржа, не имеющая ни мотора, ни лошадей, поэтому ее хозяину приходится нанимать коновода с лошадьми на определенный рейс; это называется навигацией с малой скоростью.

Прибыв в Дизи, комиссар увидел в трех километрах от Эперне узкий канал и деревушку возле каменного моста.

Ему пришлось шлепать по грязи всю дорогу по бечевнику до самого шлюза, а это в двух километрах от Дизи.

Здесь он нашел выстроенный из серого камня дом смотрителя с надписью на дверях - Проверка судовых документов.

Комиссар зашел в кафе "Флотское", второе здание в этой местности. Других здесь не было.

Слева довольно бедный зал со столиками, покрытыми коричневой клеенкой, и стенами, выкрашенными наполовину в коричневый, наполовину в грязно-желтый цвет. Но по особому, характерному запаху этот зал легко было отличить от любого деревенского кафе. Здесь пахло конюшней, сбруей, дегтем, керосином и машинным маслом.

На двери справа висел колокольчик, на стеклах окон были наклеены рекламы или плакаты. В углу навалом лежали дождевики, сабо, холщовые спецовки, мешки с картошкой, бочонки с растительным маслом, ящики с сахаром, горохом, фасолью и овощами вперемешку с фаянсовой посудой.

В лавке не было ни одного покупателя. В конюшне стояла только одна лошадь: хозяин запрягал ее, когда собирался ехать на рынок. Лошадь была совсем ручная, как собака.

Ее не привязывали, и она время от времени свободно разгуливала по двору среди кур.

Все вокруг было влажно от дождя. Это создавало соответствующий фон. Промокшие прохожие, чьи фигуры казались черными и блестящими, при ходьбе наклонялись вперед.

В ста метрах оттуда по узкоколейке на верфи ходил маленький грузовой состав, а его машинист пристроил позади миниатюрного локомотива зонтик, под которым сидел, дрожа от холода и втянув голову в плечи.

Одна из барж отвалила от берега, ее багром тащили к шлюзу, откуда уже выходила другая баржа.

Как эта женщина попала сюда? Зачем? Этот вопрос с удивлением задавали себе и представители полиции Эперне, и прокуратура, и судебные медики, и техники из отдела идентификации. Ломал над ним голову и Мегрэ.

Женщина была задушена - это не вызывало сомнения.

Смерть наступила в воскресенье вечером, вероятнее всего - около половины одиннадцатого.

А труп обнаружили в конюшне утром в понедельник.

Возле шлюза нет ни одной дороги. Человеку, не связанному с навигацией, здесь нечего делать. Для автомобиля бечевник слишком узок. А тому, кто решился бы идти пешком, пришлось бы в эту ночь месить грязь и утопать по колено в лужах.

Женщина же, судя по всему, принадлежала к разряду людей, которые редко ходят пешком и чаще разъезжают в роскошных машинах или спальных вагонах.

На ней было кремовое шелковое платье и белые замшевые туфли, пригодные скорее для пляжа, чем для города. На измятом платье ни пятнышка грязи. Когда ее нашли, мокр был только кончик левой туфли.

– Возраст лет тридцать восемь-сорок, - определил врач после осмотра.

В ушах у нее красовались серьги с настоящими жемчужинами, стоившими тысяч пятнадцать франков. На браслете из золота и платины в ультрасовременном вкусе было выгравировано имя ювелира с Вандомской площади.

Лицо, обезображенное при удушении, бесспорно отличалось красотой.

Это была, несомненно, блестящая женщина.

Под наманикюренными и покрытыми лаком ногтями скопилась грязь.

Сумочки при ней не нашли. Полиция Эперне, Реймса и Парижа, запасшись фотографией трупа, с самого утра тщетно пыталась установить личность потерпевшей.

А дождь лил не переставая над и без того унылым пейзажем. Слева и справа по горизонту высились меловые холмы, а виноградники напоминали мрачные деревянные кресты на фронтовом кладбище.

Смотритель шлюза, которого легко узнать по фуражке с серебряными галунами, с озабоченным видом ходил вокруг своего водоема, где вода начинала бурлить всякий раз, как он открывал подъемные затворы. Пока судно, зайдя в шлюз, поднималось или опускалось, он каждому речнику рассказывал о том, что здесь произошло.