Что бы ни предлагала дочь - заглянуть в казино или прокатиться по окрестностям, она укоризненно восклицала:

– Довольно, Алиса! Пусть решает Жиль. Мадам Лепар испытывала потребность ежеминутно называть зятя по имени.

– Здешний пляж - самый красивый во Франции, правда, Жиль?.. Жиль, что вы думаете о...

Эспри Лепар, напротив, держался еще более скромно, чем раньше: он не забыл, что состоит у Мовуазена на службе, и не признавал никаких костюмов, кроме черного с черным же галстуком и туго накрахмаленной манишкой.

Наконец Алиса вышла и уселась рядом с мужем.

– Я очень долго?

– Нет.

Тесть с тещей расположились на заднем сиденье. Алиса заметила подле матери белые пакеты.

– Так и знала! Куда мама ни приедет, обязательно накупит пирожных для всех соседок!

Алиса была, однако, чем-то озабочена. То и дело поглядывала украдкой на мужа, который осторожно вел машину по шоссе, забитому в этот день нескончаемым потоком автомобилей.

– Не надо ему надоедать, - уже не раз втолковывала ей мадам Лепар. У него хватает забот. Пока эта история не кончилась...

Тремя неделями раньше состоялось постановление о прекращении дела доктора Соваже за полным отсутствием улик. Он тут же уехал из Ла-Рошели и обосновался в Фонтене-ле-Конт, где один врач уступил ему свою практику, а еще через два дня туда перебралась Колетта.

Они с Жилем даже не попрощались. Колетта по-прежнему пребывала в лихорадочном состоянии, словно ничто еще окончательно не решилось и все, как в воздухе, витает в некой неопределенности.

– Поймите, Жиль, я не могу оставить его одного после таких переживаний. Ему будет нелегко прийти в себя - он ведь тяжелый неврастеник.

– Конечно, тетя.

– На вашей машине вы к нам за час доберетесь.

– Конечно.

С тех пор комната в конце левого флигеля пустовала. Домик на улице Эвеко тоже опустел: Колетта взяла мать с собой, и мадам Ренке последовала за ними...

– Не забудь, Алиса: он - мужчина, на нем заботы и ответственность, которых ты не знаешь. На твоем месте я боялась бы куда больше, если бы у моего мужа не было работы.

Мадам Лепар говорила так потому, что ровно в восемь утра Жиль поднимался к себе в кабинет, куда, как большой верный пес по пятам хозяина, немедленно отправлялся и Ренке.

Жизнь в доме пошла на семейный лад. Вместо мадам Ренке Алиса наняла другую кухарку. В легком утреннем туалете, как всегда чуточку слишком ярком, она ходила с нею на рынок, заглядывала в магазины.

Потом занималась домом. Она уже подумывала о переделке первого этажа. Заговаривала об этом с Жилем, но тот неизменно отвечал:

– Хорошо, дорогая. Делай как знаешь.

Лишь бы она не трогала его личных владений - третьего этажа!..

Странные это были недели. Весна, какой Жиль никогда прежде не видел. Камни, теплеющие под ногами по мере того, как поднимается солнце; истома, которая вдруг овладевает всем вашим существом, пробуждая желание ни о чем не думать и медленно раствориться в природе...

Завтра в уголовном суде начинается процесс. Сегодня утром здесь, в Руайане, Жиль прочел развернутый отчет о деле Мовуазена: признание прокуратурой полной невиновности Колетты, арест Жерардины Элуа и, наконец, история с пресловутым бидоном крысиного яда.

Неужели все это время люди жили обычной жизнью? Прилив сменялся отливом, суда вереницей тянулись по фарватеру в открытое море, куттеры и шхуны под синими парусами выходили на лов сардин, и на улицах, где, повинуясь бегу часов, непрерывно менялись границы света и тени, шла торговля сверкающей на солнце рыбой...

Все эти дни за стеклянной дверью своего кабинета следователь с волосами ежиком не отрывался от листов дела. Комиссар, три инспектора и адвокаты не занимались ничем, кроме пресловутого бидона.

Реальность торжествующей весны столкнулась с иной, грубой и мерзкой реальностью, от которой, быть может, зависела жизнь женщины.

Жерардина Элуа ни на секунду не дрогнула. Она вошла в кабинет следователя, с презрительной улыбкой подняв голову, и, так же высоко держа ее, подчинилась формальностям, сопровождающим взятие под стражу.

Невзирая на страсти, обуревавшие публику, невзирая на всяческие трудности, она отказалась закрыть магазин, и обе ее дочери проводили там целые дни, помогая приказчикам.

Имел ли место донос? Жерардина полагала, что да.

– Когда комиссар с двумя инспекторами явился ко мне, я сразу поняла они знают, что ищут.

– На чем вы основываетесь, заявляя это?

– На том, что в противном случае они не сориентировались бы так легко в моем магазине, который завален разнообразными товарами. Если бы обыск делался, как они утверждают, лишь потому, что так положено, они потратили бы минимум час - да и то при самом поверхностном осмотре! прежде чем добрались бы до винтовой лестницы...