– Трудно оценить все "за" и "против", - сказал он наконец.
– Не знаю. Но если лететь дальше, то на такой высоте, чтобы мы могли поспать и отдохнуть.

– А что думаешь ты?
– Андре обратился ко мне.

– Ты уже знаешь мое мнение.

– Сформулируй его.

– Ты полагал, что "Орел" сможет лететь не меньше тридцати суток на высоте сто пятьдесят-двести метров над льдами, - сказал я.
– Наш французский друг Алексис Машурон считал, что мы продержимся в воздухе еще месяц, если переберемся на строповое кольцо и обрубим гондолу и несколько балластных тросов Однако не прошло и сорока восьми часов после старта, как подъемная сила шара уже уменьшилась настолько, что гондола ударилась о лед.

– Туман, влажность, обледенение, - сказал Стриндберг - И потеря гайдропов.

– Продолжай, - сказал Андре.

– Приходятся признать, что наш полет технически не удался. Продолжать его - значит, скорее всего, уйти еще дальше от островов и материка. Следовательно, надо сесть. Нам придется идти по льду гораздо меньше, чем прошли Нансен и Юхансен.

Андре опустил голову на ладони.

– Тебе нужно время на размышление?
– спросил я.

Сколько часов всего удалось нам поспать после старта с острова Датского?

– Все дело в усталости, - произнес Андре.

Он встал и осторожно открыл клапаны. Засипел газ, "Орел" медленно пошел вниз. Андре дал команду тормозить спуск, сбрасывая остатки песка, чтобы посадка была возможно мягче.

Почтовый голубь продолжал летать вокруг аэростата. Вдруг - мы видели это все трое - он сложил крылья, камнем упал вниз и исчез в снегу.

Около восьми часов гондола коснулась "земли". Мы продолжали стоять на палубе, если бы мы спрыгнули на лед, "Орел" снова поднялся бы вверх на несколько минут.

Гондола повалилась на бок и поползла, вспахивая снег. Мы держались за приборное кольцо и стропы.

Клапаны были маленькие, и только в десять минут девятого "Орел" огромным куполом лег на полярный лед.

Мы покинули гондолу и ступили на льдину, покрытую пятисантиметровым слоем тяжелого, мокрого снега.

– Голова кружится, - сказал Стриндберг.
– Такое чувство, будто лед качается на волнах.

Он отыскал в гондоле один из своих фотоаппаратов, укрепил его на штативе и отошел немного на юг, чтобы сделать снимки нашей посадки.

– Хорошая посадка получилась, - сказал Андре.
– Мягкая, без единого толчка. А то, что гондола прокатилась немного по льду, это неизбежно.

Потом медленно обошел вокруг шара.

Первым делом надо было ставить палатку, тут я не нуждался в указаниях Андре.

Мы еще раз каждый порознь провели определение места, и прежний результат подтвердился. Мы находились на 82°56' северной широты и 20°52' восточной долготы.

Стриндберг взял наудачу две банки консервов.

– Из мяса и воды получается суп, - сказал он.
– А суп всегда идет легко. Даже если ты устал до смерти.

Мы окликнули Андре.

Он не участвовал в работе. Он медленно ходил вокруг шара.

Андре нехотя подошел к нам.

– Оболочка, пояс, сеть, стропы - все покрыто толстой коркой льда, отметил он.
– Не меньше тонны льда.

Поев, мы со Стриндбергом подошли к гондоле, открепили стропы и не без труда поставили ее прямо.

Андре привязал национальный флаг к 2,5-метровому шесту и приторочил его к гондоле.

– Вы двое можете спать в гондоле, - распорядился он.
– Троим будет слишком тесно. Я лягу в спальном мешке в палатке.

У нас не было ни сил, ни охоты спорить.

– Я смертельно устал, - сказал Стриндберг.
– Как приятно быть смертельно усталым, когда знаешь, что можно в любую минуту спокойно лечь и поспать. Даже оттягиваешь эту минуту, чтобы потом сильнее насладиться.

Он стоял на коленях, глядя наружу в одно из двух окошек гондолы.

– Андре пытается влезть на шар, - произнес он немного погодя.

– Может, он еще не уразумел, что ситуация в корне изменилась, заметил я.

– В оболочке осталось много газа, - сказал Стриндберг.
– Знаешь, что я думаю?

– Знаю. Ты думаешь, что Андре закрыл клапаны.

Проснувшись в четверг, 15 июля, я почувствовал, как меня всего ломит. Так бывает, когда долго лежишь на не слишком мягкой постели.

Мы приготовили завтрак и расселись в палатке на большом спальном мешке.

– Нам надо обсудить ситуацию, - сказал Андре.
– И принять решение, как действовать дальше. У нас есть три альтернативы.

– Это какие же?
– спросил Стриндберг.

– Начнем по порядку. Мы можем остаться на льдине. Она медленно дрейфует на юг.