Вспоминается небольшой, но характерный эпизод, происшедший в ходе выполнения боевой задачи. Один кавалерийский полк, прорвав оборону гитлеровцев, углубился в их тыл на 70-80 километров, опрокидывая и уничтожая врага. Но немецко-фашистским .войскам удалось закрыть брешь, сомкнуть фронт и перейти к упорной обороне. Остальным частям нашего корпуса продвинуться не удалось, связь с кавполком прекратилась.

Генерал Костенко вызвал меня и поставил задачу - передать приказ командиру части о выходе кавалерийского полка через линию фронта к основным силам. Я выделил экипаж, которому предстояло на У-2 перелететь линию фронта на малой высоте, найти кавалеристов, вручить пакет с приказом и вернуться в Русский Брод.

Через два дня на рассвете ко мне явились летчик с механиком, увешанные трофейными автоматами, запасными рожками патронов, и бойко доложили: "Приказ выполнен!" Спрашиваю, где же они пропадали двое суток? Оказалось, что при заруливании после посадки в тылу противника лыжей они попали в яму, и самолет встал на нос. Экипажу пришлось подорвать У-2 ручными гранатами и следовать с кавалерийским полком на санях. Командир кавполка, получивший пакет с приказом, вооружил летчиков трофейным оружием, но в бой не пустил.

Лихие конники, вклинившиеся в оборону врага, при выходе к своим ночью уничтожили личный состав немецкого тяжелого артполка, подорвали все их артиллерийские системы и прочее вооружение. Генерал Костенко высоко оценил действия кавалеристов. В январе 1942 года войсками Юго-Западного и Южного фронтов была осуществлена Барвенково-Лозовская наступательная операция, протекавшая в очень тяжелых условиях. Как справедливо отмечал в книге "Малая земля" товарищ Л. И. Брежнев, который принимал личное участие в боевых действиях, люди буквально утопали в снегу, шли сквозь огонь боев и неистовые метели.

Общевойсковые армии, успешно вклинившиеся в глубину обороны противника до 100 километров, из-за растянутости коммуникаций и глубоких снежных заносов на дорогах не обеспечивались своевременно горючим, боеприпасами, всем необходимым. Автомашины застревали в снегу, а конногужевой транспорт продвигался медленно. Войска очень нуждались в специализированной военно-транспортной авиации, пригодной для действий с наскоро подготовленных аэродромов. Но такой авиации тогда не было, а гражданские пассажирские самолеты не обеспечивали перевозку и доставку военных грузов, эвакуацию по воздуху раненых.

В Барвенково-Лозовской наступательной операции мне не удалось принять деятельного участия. По заданию командующего пришлось заняться сбором самолетов с мест вынужденных посадок - это был один из источников пополнения самолетного парка.

Разгром немецко-фашистских войск под Москвой и общее наступление Красной Армии ознаменовали важный поворот в ходе второй мировой войны и развеяли миф о непобедимости фашистской Германии, покорившей многие страны Европы.

Мы хорошо узнали противника, изучили его сильные, слабые стороны, его тактику, на всякое действие врага находили эффективное противодействие, успешно применяли в воздушных боях и для ударов по наземным целям новую и старую авиационную технику. Мы отчетливо понимали, что ВВС гитлеровской Германии еще очень сильны и впереди много тяжелых боев, жертв, но уверенность в нашей победе над ненавистным врагом стала еще более прочной. Советские летчики закалились в боях и сражениях, обрели ратный опыт, получили уверенность в своих силах, научились бить и побеждать фашистских захватчиков.

Авиация дальнего действия

Отшумела неистовыми метелями, отгремела яростными боями первая военная зима. Выстояв в смертельной борьбе, выдержав невероятные испытания, мы познали радость первых побед над сильным, наглым и коварным врагом. Советские войска нанесли сокрушительные удары по гитлеровским захватчикам под Москвой и Тулой, Калинином и Калугой, под Ельцом, Лозовой, Барвенково и на других участках огромного советско-гсрманского фронта. К марту повсеместно наступило относительное затишье.

Впрочем, авиация Юго-Западного фронта, довольно быстро восстановившая боеготовность частей, продолжала боевую работу - прикрывала наземные войска, активно вела воздушную разведку.

В одну из мартовских ночей 1942 года я, как заместитель командующего ВВС Юго-Западного фронта, бодрствовал, по обыкновению своему, на КП, просматривая поступившие из частей боевые донесения. Было уже далеко за полночь, когда ко мне подошел оперативный дежурный и доложил, что меня вызывает Москва - на проводе ожидает генерал-майор авиации Александр Евгеньевич Голованов.

"Чем занимается Голованов, зачем я ему так срочно понадобился?" недоуменно размышлял я, направляясь к аппарату. Последний раз мы с ним встречались на аэродроме под Мценском, в тревожное время, в очень сложной боевой обстановке. Это было примерно восемь месяцев назад.

После краткого обмена приветствиями Александр Евгеньевич спросил, как я смотрю на работу в АДД, то есть в авиации дальнего действия.

Я, естественно, ответил, что о существовании такой авиации мне ничего неизвестно. Тогда генерал А. Е. Голованов сообщил, что отныне дальнебомбардировочная авиация преобразовывается в авиацию дальнего действия, подчиненную непосредственно Ставке и выполняющую ее боевые задания.