Осенью и Василь слетал с девушкой на Балеарские острова. Нимф он не видал, но их незримое присутствие чувствовалось в спортивном празднике, прошедшем на волнах с музыкой и очень весело.

Вернулись они, когда в родном краю догорела вечерняя заря и среди звезд голубым парусом плыла ущербная луна. Невидимое облако аэрояхты подобно ночной птице бесшумно опустилось недалеко от города и растворилось в травах. Так же бесшумно и невидимо жил в лесостепи и сам город. Молодые люди шли к его окраине и делились впечатлениями о празднике. Говорила больше Вика. Василь молчал, охваченный непонятным, сладким и тревожным волнением.

Море, океан… Почему вспоминаются эти стихии, когда рядом Вика? — гадал Василь. — Что тут общего? Прическа, похожая на пену прибоя? Нет, пожалуй, улыбка… В памяти ярко возникли смеющиеся солнечные блики, гуляющие по океанским далям. У Вики такая же странно гуляющая улыбка. Она вздрагивала на ее щеках, бродила по полноватым губам, лукаво пряталась в тени длинных ресниц. И глаза у нее глубокие и синие, как море под июньским небом.

— Что ты так странно смотришь на меня? — с усмешкой спросила девушка, вспомнив такой же испытующий взгляд Василя в далеком детстве. — Уж не беседовал ли ты опять с каким-нибудь Шопенгауэром?

— А знаешь, на кого ты похожа?

— На кого же? — Вика слегка нахмурилась: себя она не считала красавицей.

— На Аоллу, — прошептал Василь. — Помнишь Тихий океан?

Вика хотела рассмеяться, но, взглянув на восторженное лицо юноши, все поняла. Василь влюблен в нее! Влюблен первой юношеской, трепетной и застенчивой любовью. Это растрогало Вику, отозвалось в ее душе благодарной нежностью. К тому же, чего уж тут греха таить, сравнение с красивой океанидой польстило ей.

— Не говори чепухи, — улыбнулась Вика.

Молодые люди не заметили, как вошли в ранее невидимый и будто несуществующий город. Он тихо выступил из степи и засветился под теми же крупными звездами и той же луной, похожей на парус. Цвета города сезонно менялись. Зимой его здания искрились, как изморозь на деревьях. А сейчас Василь залюбовался колоннами и портиками, мостами и арками, сиявшими красками осеннего леса. Но Вика отзывалась о своем городе не очень одобрительно.

— Слишком феерично. Раньше я смеялась над вашим селом, а сейчас завидую. От ваших хат пахнет стариной и домашним уютом.

«Напрасно завидует», — подумал Василь. Вика жила в красивом двухэтажном доме, расположившемся под гигантской липой. Стены и двери его мягко освещались в ночи мерцающим крыльцом.

— Увидимся завтра, — девушка пожала Василю руку и пошла к крыльцу.

И вдруг… Василь стоял, ничего не соображая. Девушка будто бы вернулась, поцеловала его и, вскочив на крыльцо, скрылась за дверью. Все произошло в неуловимый миг. Или… Или совсем не произошло? Померещилось?

Утром на первом же уроке Василь сидел рядом с Викой и ничего не мог прочитать на ее спокойном и сосредоточенном лице. Так почудился ему поцелуй или нет? А если не почудился, то что он такое? Озорство?

Вика усмехнулась и попросила «не пожирать» ее глазами. Василь повернулся лицом к учителю, довольный тем, что все обошлось сравнительно гладко: с ее жгучего язычка могло сорваться словечко и похлеще.

В перерывах между занятиями Вика, как всегда, посмеивалась над ребятами, и колкости ее зачастую оказывались очень едкими. Однако шутки, отпускаемые по адресу Василя, были до странного мягкими и необидными. Девушка явно выделяла его среди одноклассников, чему Василь был очень рад.

Но все полетело прахом на другой же день. И все из-за дурацкого тщеславия Василя. От этого недостатка не могли избавить его в детстве ни Кувшин, ни дядя Абу, которые сами были, увы, изрядными бахвалами.

Учебная воздушная лодка парила в тот день над полями вблизи села, где жил Василь. Незримые для других, десятиклассники видели табун экспериментальных лошадей, которые и были на этот раз «наглядными пособиями». Учитель рассказывал о злых образах, выбрасываемых через блуждающие зоны в доисторическое время. Ученые нащупали место их скопления. Первые попытки внедриться в это общество кончались провалом. Обитатели того мира легко засекали металлические машины времени и вылавливали разведчиков. Незаметно проникнуть туда может лишь живая материя.

— К тому же живые существа лучше ориентируются на просторах столетий, — говорил учитель. — Видите внизу лошадей? Это они. Хронорысаки очень своенравны. Но один наш ученик отлично поладил с ними и даже совершил нечаянный, но удачный забег в прошлое.

Все повернулись лицом в сторону Василя, и тому стало приятно.

— Пузырь! — засмеялась Вика. — Раздувается, как мыльный пузырь. Сейчас лопнет.

Сравнение сияющего Василя с мыльным пузырем было до того метким, что все расхохотались. Не удержался от улыбки и учитель.