— А как тебя зовут?

— Аннабель Ли.

— Что-то от поэтической старины. Эдгар По?

— Да, у поэта-романтика встречается это имя. Но разве я похожа на его Аннабель Ли?

— Нет. И в то же время есть что-то от другого мира…

— Хватит об этом, — с лукавой улыбкой прервала его девушка. — Лучше расскажи о своих волшебных друзьях. Вам, землянам, можно позавидовать. У нас природа такая же, как у вас. Но, к сожалению, еще первобытная, не одухотворенная.

Василь посочувствовал ей и стал рассказывать о спутниках своего детства — фее весенних лугов, Кувшине, снегурочке.

Остановились они на высоком холме перед кустами сирени. В их ветвях искрами мелькали светлячки и струился тихий свет. Часовенка-станция, расположенная в низине под холмом, утопала в густом тумане, и лишь купол ее сверкал под луной.

— Дальше провожать не надо, — пожав руку юноше, сказала Аннабель Ли.

— Но мы увидимся завтра? Там, на Лебедином озере?

— А это уж как Вика разрешит, — на красиво очерченных губах девушки мелькнула странная улыбка, от которой сердце у Василя счастливо дрогнуло: она не против! Но тут же тень пробежала по ее лицу. — Ни к чему бы такие свидания.

Девушка пошла к станции и, спускаясь с холма, растаяла в тумане. «Словно таинственный Пастух», — подумал почему-то Василь.

— Ну и загулял, — недовольно проговорила мама, когда Василь вернулся домой. — И как только Вика допускает такое? Такая благоразумная девушка.

— Не ворчи, — заступился отец. — В его годы мы с тобой бродили и до рассвета.

Проснулся Василь, как всегда, в семь утра. До начала занятий прошелся по берегам Лебединого озера. На знакомой отмели буднично звенели детские голоса, вдали на волнах какой-то яхтсмен отчаянно пытался сладить с хлопающим парусом. Василь ушел разочарованный: самое заурядное озеро. Уж не мираж ли вчерашний вечер? Может быть, никакой размолвки с Викой и не было? А сказочные лебеди-русалки и их «королева» — всего лишь красивый сон?

Но нет, вчерашнее не было сном. Василь убедился в этом, как только вошел в класс. На его приветствие девушки молча отворачивались. Ребята, правда, здоровались и даже пожимали руку, но при этом как-то загадочно и обидно подмигивали. Вика казалась еще более оживленной и смешливой, чем всегда. За ее беззаботным смехом Василь угадывал, однако, что-то другое, глубоко запрятанное. Ревность? Обида? Все спуталось в груди юноши: и раскаяние, и стыд, и пронзительная нежность к Вике, и нестерпимое желание повиниться. Может быть, все обойдется? Все обратится в шутку?

Но девушка будто и не видела Василя. Лишь после занятий сделала вид, что случайно заметила его, подошла и, насмешливо сощурив глаза, спросила:

— Поскачешь на свидание? К своей длинноногой балерине?

— Никакая она не длинноногая, обыкновенная, — с внезапно вспыхнувшей обидой проворчал Василь. — И никуда я не пойду.

Но он пошел. Сначала, правда, крепился, даже забывал обо всем, с головой уйдя в домашнее задание. Но с наступлением сумерек неодолимая сила влекла его к чародейским берегам. Когда совсем стемнело, он оделся в куртку с антипоясом, взмыл в небо и полетел в лунно-звездной мгле. «Словно ведьма на помеле», — усмехнулся Василь, пытаясь сладить с волнением.

Опустился он на той же песчаной отмели. Тихо. Смутно шевелятся нити тумана. Они вдруг дрогнули, откликаясь на упавшую сверху музыку. Оттуда, из мглистого неба, махая крыльями, спускаются яркобелые лебеди-русалки. Еще крохотные в далекой выси, еле заметные…

Василь встряхнул головой, избавляясь от наваждения. То не лебеди, а трепещущие звезды. Кругом ни души. И такая тишина, что слышно, как вздыхают вдали камыши. Но лунное волшебство озера вновь захватило юношу, ожидание чуда не покидало. Так и казалось, что лесистые берега, камышовые заливы и зеркальная водная гладь полны музыкой, как грузные тучи непролившимся дождем. Не было лишь русалок, способных вызвать к жизни накопившийся ливень звуков.

Побывал Василь и на другом берегу. Русалки так и не пришли. Вместо них возник некто такой, кто изрядно испортил Василю романтическое настроение. В одном глубоком заливчике вода забурлила, и на берег, позевывая, выбрался водяной. С длинной бородой и сутулый, он нисколько не походил на стройного Кувшина, но в язвительности тому не уступал.

— Приглянулись наши красавицы русалки? — с усмешкой спросил он. Нахмурившись, проворчал: — Шел бы ты, парень, спать.

— Не твое дело, — оборвал его Василь. — Знай свое место, грубиян.

С озера ушел раздосадованный, а потом весь день терзался сознанием своей вины. Он впервые в жизни указал природному существу на его подчиненное положение; точно на слугу прикрикнул. И с наступлением вечера Василь пошел к озеру: надо извиниться перед водяным. Однако в глубине души чувствовал, что лукавит: не водяной ему нужен. Да и ноги сами собой вынесли его не к берегу, где жил водяной, а на заветную песчаную отмель.

Сквозь ветки ивняка блеснула лунная дорожка. Из глубины озера выплывали голоса арфы, флейты, скрипок, рояля. Звуки волнами накатывались на берега, отражались и снова наплывали. Василь узнал «Вальс цветов» из балета Чайковского «Щелкунчик». Он осторожно раздвинул ветки и ступил на берег.