Последствия кровавой разборки в Домодедово как бы не имели отношение к ночному бдению в "Освальде".

"Дробное питание..."

Водке тут предпочитали хорошие коньяки.

Официантка обошла стол, разлила по рюмкам "Армянский". Перед каждым поочередно возник для обозрения ее аппетитный лошадиный круп.

Потом она тихо удалилась.

– Пододвигайся. Как тебе это?
– Ткачук оглядел стол, ткнул салфетку за ворот.

– Отлично, - Он кивнул на круглые часы над компьютером.
– только, кК сожалению, надо возвращаться. Мало времени.

– А много и не надо. Мы на коротке... Дай я за тобой поухаживаю...

Ткачук перегнулся через стол, положил на тарелку Игумнова балычок. Добавил грибки.
– Капитанство - лучшая пора службы. Майор это как долговременная точка. Четыре года ходишь и никакого продвижения. Если, конечно, нет руки... У вас кто н а Управлении?

– Генерал Скубилин.

– Вася?!

– Василий Логвинович.

Рэмбо был прав: сюда, в "Освальд", тянулись старые дружественные каналы связи. Не исключено, что у Ткачука существовал выход и выше - на Министерство. И не только на МВД.

– Старый мой дружбан!..
– Ткачук приподнял над столом хрустальную рюмку. Игумнова коснулся благородный запах.

– Ну! За твою первую большую звезду, капитан!

К коньяку были нарезанные ломтиками дольки лимона, обсыпанные сахаром и натуральным кофе.

Ткачук не стал тянуть. Выпил.

– А теперь давай, капитан. Что конкретно тебя привело?

Игумнов пригубил рюмку, вернул на место.

– Мне нужно переговорить с Евгением Ивановичем...

– Коржаковым?!

Ткачук и его ближайший помощник словно наткнулись на установленную для них растяжку. Генерал взглянул на замершего советника, словно в том, что сидевший за его столом мент интересуется референтом фирмы по менежменту, была его, полковника

Хохлова, персональная вина. Сделано это было для него, для Игумнова. Ткачук был обо всем осведомлен и не нуждался ни в чьей в консультации. Он развел руками.

Увы, капитан! Коржакова я представить тебе не могу. Исчез Евгений Иванович. Ты знаешь это не хуже меня...

Игумнов не подтвердил, не опроверг.

– Накануне мы вот так же посидели, а утром он уехал. Как всегда. И больше не появился.

– Он сообщил, куда едет?

– Нет.

– Коржаков был вооружен?

Я своих сотрудников не обыскиваю, как ты понимаешь. Бывший боевой офицер. Подполковник. Он оформлен как частный охранник, значит есть лицензия на оружие... Дальше пусть тебе мой советник расскажет...

Тот сразу вошел в разговор.

– Вечером, когда он не вернулся, мы не придали значения. Подумали - к комуто заехал. Дело молодое. На второй день он на службе не появился. Тогда уже забеспокоились...

– Фирма обращалась в милицию с заявлением о розыске?

– Нет, не видели надобности.

Игумнов задумался.

– Перед тем замечалось что-нибудь настораживающее?

– Сослуживец говорил, что Коржакова пасли какието двое...

– Он видел их?

– Да. Молодые, высокие. В куртках. Таких сейчас много. Правда?

Разговор получался клочковатый, неровный.

– Какая у него машина, у Коржакова?

– "Фиат", серебристый, последняя модель. Про нее пока ничего неизвестно.

Тяжесть обсуждения, как в хорошем романе, была перенесена на самый

конец. Советник взглянул хитро:

– Я думаю, этих двоих вы должны знать лучше...

– Почему?

Слово снова взял Ткачук:

– Это твои коллеги. Не знал?..

– Нет. А откуда известно, что это менты?

– Они, собственно, не скрывали...

– Их проверили?

– Конечно. Это - работники подмосковной милиции. Патрули...Кто именно я уже не помню. Это и неважно...
– Он оглянулся на советника.

Полковник разлил по рюмкам коньяк.

– Давай, - Ткачук поднял рюмку.
– Ты за рулем?

Игумнов отрицательно качнул головой:

– Молодец. Значит, мыслишь глобально. Давай по граммулечке... И закуси яичком. В яйцах чудесная сила. Знаешь об этом?

– Догадываюсь...

– Я не о том. Объясняю: яйцо - единственный натуральный продукт, что при варке твердеет! Так что...

Они выпили.

– На что тебе Коржаков?!

Игумнов взглянул на часы. Было начало пя-того. Времени осталось ма