Пенсионного вида вахтер с кипятильником в граненом стакане кивнул, увидев мое целлофанированное удостоверение члена литературного клуба, и снова взялся за заварку.

Я двинулся по второму этажу потемневшим от времени и затертости паркетом вдоль узкого коридора, давно некрашеные стены его были увешаны фотографиями именитых, и снова спустился, но уже по другой лестнице – черной. Короткий переход соединял входную дверь со стороны Поварской со зданием на Большой Никитской. Еще через несколько минут я был уже в ресторане Центрального Дома литераторов на другой улице, куда путь моим возможным преследователям был надежно перекрыт охраной…

– Я не надолго…

Рембо появился минут через десять. Первым делом взглянул на часы Через час с небольшим его ждали далеко отсюда, в другом конце Москвы…

За столиком выяснилось, что мы попали на Праздник молодого французского вина, начавшийся еще в октябре.

В меню значилась телятина «Орлов», перепела «Голицыно», лосось «Царь Николай», а также жареные телячьи гланды с рагу из белых грибов с соусом, коктейль из крабов и креветок «Мари Роуз» и другие не менее затейливо приготовленные и названные блюда. Сегодня здесь знакомили с традиционной русской кухней, присущей богатым домам прошлого.

Я заказал бутылку божоли, жюльены, малосольной маринованной семги, миноги, красной икры…

Рембо, прошедший в последние годы под руководством молодой жены что-то вроде курса подбора вина и закусок, несколько раз порывался меня поправить, но, в конце концов, махнул рукой. На минуту мы почувствовали себя, как прежде, ментами, просочившимися в писательский дом, чтобы обсудить предстоящее задержание или реализацию…

Вышколенный официант тут же принял у нас заказ.

Как не спешили, с минуту-другую поговорили о даче. Все сотрудники фирмы жили на одном большом дачном участке, купленном «Лайнсом», читай, Рембо. Все, кроме меня. Я же не изменял родному Расторгуеву.

Рембо много раз уговаривал меня взять соседний с ним участок. Сейчас продолжился старый разговор:

–Стали бы соседями…

–Самый момент…

–Баню тебе ставить не нужно, она у нас уже есть…

Разговор о даче и бане был тоже только разминкой. В конце ее Рембо спросил:

–Когда ты освобождаешься от заказа? По-моему, через несколько дней…

–Формально в следующую пятницу…

–Отлично. С понедельника я отдаю тебя приказом…

–Что так?

–Не искать же мне нового сотрудника…

–Живая работа?

–Да, у одного клиента неприятность со страховкой. Ты не против?

–Что ж! – Страховые дела извечно были честным

хлебом частного детектива.

За последние недели я успел оценить, насколько спокойнее работать по привычным заказам. На этом разминка закончилась.

–Что произошло? – спросил Рембо.

–Похоже, что я собираю компроматы на одного солидного человека… Ты его знаешь. Глава Фонда Изучения Проблем Региональной Миграции. Он приезжал к нам за кейсом…

Рембо вспомнил его сразу:

– Арзамасцев…

– Девушка, за которой я хожу, его любовница…

–Да-а…

–Позвольте!.. – К столику подошли официанты, теперь их было уже двое.

Принялись сервировать стол.

Мы получили время подумать и осмотреться.

О бывшем дворянском особняке, который до революции занимала Московская масонская ложа, ходило много легенд. Герой одной из наиболее известных был давно забытый бывший первый секретарь Союза писателей, только что назначенный лично Сталиным на высокую должность, приехавший, чтобы ознакомиться с обстановкой.

То, чему он стал свидетелем, его совершенно потрясло. Несколько интеллигентного вида подпитых мужчин при всеобщем ликовании несли из Дубового зала на плечах огромное блюдо, в котором возлежал еще более подпитый весьма солидный мужик.

Первый же человек, к кому герой обратился за справкой, немедленно просветил его. Оказалось, друзья и почитатели одного из ведущих корифеев отечественной литературы – тоже известные советские писатели – отмечают юбилей своего именитого собрата. ..

Услышав фамилию пьяного юбиляра, вновь назначенный первый немедленно ретировался и на другой же день напросился на прием к Сталину:

– Это невозможно! Боюсь не оправдать ваше доверие… – Он рассказал Отцу Народов об увиденном. – Это никакие не писатели. Только пьяницы и дебоширы…

На что Сталин будто бы ответил:

– Какие есть. Других писателей у меня нет…

За последнее десятилетие тут тоже все изменилось.

Именно здесь, в Дубовом зале, где мы раньше всегда собирались, дух перемен был заметен в первую очередь. Чопорность богатого элитарного ресторана сменила прежнюю демократическую атмосферу и богемность, царившие здесь прежде…