– Менты приехали четко за мной! Знали что у меня пистолет!

– Менты тебе что хочешь скажут!

– У меня там баба - администратор. Я ей плачу... Она все слышала.

Кавказец оглянулся - вокруг по-прежнему никого не было. Что-то негромко добавил по-своему.

– А брали меня как раз транспортные менты. С этого вокзала. Соображаешь? Начальник розыска. Фиксатый. Знаешь его?

Тайное, в конце концов, всегда становится явным.

Никола погибал.

В огромном набитом конторой зале рядом с лестницей ни одна сволочь не смотрела по сторонам - а только на херотень, что шла по телевизору.

Богатый чемодан-ловушка все стоял у стены.

" Хоть бы кто нибудь толкнул..."

Сирена мгновенно бы подняла всех.

Кавказцы взяли Николу в кольцо - даже при желании он не смог бы теперь из него вырваться.

" Вот как бывает..."

Из десятков разборок выходил он невредимым, незапятнанным авторитетом, никогда - с пацанов еще - не знал страха за жизнь.

Что-то в нем дрогнуло.

– Погоди!
– он обернулся к "мокрушнику".
– Ты -вор! Я вижу людей... Скажи свое слово!

Тот был сейчас его союзниковм по жизни - когда-нибудь его непременно ждало то же.

" И начальство в 33-ем не погладят по головке, если выяснится, что их человек участвовал в мокрухе..."

Никола не сомневался в намерениях бригады.

" Залетный" его понял:

– Я лично к тебе ничего не имею, браток...

Кавказец покосился:

– Помолчи! С тобой тоже будет разговор!

Разборка закончилась тут же, у лестницы.

Эдик взглянул на мужика с зонтом, стоявшего позади.

И тут же короткая металлическая трубка в черном чехле с виду несильно коснулась шеи Николы.

Вор упал, но еще прежде голова Никола свалилась набок, как верхушка на сломаном стебле.

– Уходим!
– скомандовал Эдик.

СМЕРДОВ

Подрезанный накануне Николой у винного магазина амбал все еще находился в стационаре. Смердов появился, когда огромная многоэтажная больница уже забылась в тревожном неглубоком сне.

Заместитель начальника 33-ьего и его опер - молодой дембель с Алтая двинулись нескончаемо-длинным узким коридором, в котором им не встретился ни один человек.

Проплутав в больничном подвале, они попали в приемный покой.

– С кем тут можно поговорить?
– Смердов наугад открыл одну из дверей. В

кабинете никого не было. На сломанной кушетке спал пьяный бомж, лицо его было в крови.

Наконец Смердов нашел дежурную бригаду.

Врачи только что поужинали, включили магнитофон. Никто не спешил взяться за работу.

Узнав, что требуется ментам, бородач-хирург вызвался помочь, он был чуточку поддатый.

– Сюда...

Лифт поднял их на пятый, к блоку интенсивной терапии. Длинный, метров на триста, коридор был полуосвещен.

Больные спали.

– Идемте.

Бородач и менты двигались мимо неосвещенных столовых и ординаторских. На постах у ночных сестер светились неяркие настольные лампы.

– Сюда. Это здесь...- позвал хирург.

Раненый лежал у окна, под капельницей, он слышал, как скрипнула дверь, открыл глаза. В палате лежали еще двое, тоже с капельницами, они не пошевелились.

– Лежи, лежи...

Все трое подошли к кровати.

– Мы на два слова!
– Смердов сказал жестко: - Преступник, который тебя подрезал у магазина, задержан. Он у нас. Надо кое что уточнить.

– Я уже сказал...
– чуть прошептал раненый.

– Что именно?

– Упал я!

Смердов прервал грубо:

– Мозги нам не парь, малый!

– Я сказал...

– Доктор, - Смердов обернулся к хирургу.
– Вы посмотрите пока других больных. А мы пошепчемся...

– Хорошо...
– Бородач растерялся.

– Прикрой дверь, - скомандовал Смердов оперу-алтайцу, едва хирург вышел.

Вчерашний дембель отошел к двери.

– А ну, быстро рассказывай!
– Смердов нагнулся над раненым.
– А то я сейчас посмотрю, какой ты герой, если тебе швы распустить...

– Я...

– Ну!

Он поднял одеяло. Справа на животе амбала белела наклейка.

– Быстро!

Наклейка была уже в руке у Смердова. Безобразный, большими стежками шов заканчивался коротким шнурком.

– Он молодой, в годах?

Смердов уже держал конец шнурка.

– Ну!

Раненый сдался.

– В годах...

– Высокий? Среднего роста?

– Среднего.

– Худощавый.

– Да.

– А одет?

– В осеннем пальто. Дедок...

– Правильно. За что он тебя?