Сомнительные личности сновали мимо - от арки во двор магазина. Там открыто торговали самогоном.

То в одном, то в другом углу двора выспыхивали острые дискуссии по поводу наболевшего.

Один из самогонщиков подошел к собеседнику Качана:

– Можно тебя?

– Ну!

Алкаша хотели привлечь в качестве специалиста-консультанта.

– Такая проблема. По-моему, дрожжи не гуляют!..

– А ты кефирчика пробовал?!
– Собеседник сплюнул важно.

– На горохе тоже хорошо!
– Самогонщик отошел.

– Кто говорит про горох...

Качан не позволил его мыслям растечься по бескрайнему древу.

– Считаешь, должок за ним не пропадет...

– Ни в коем разе. А водки он тебе сколько хочешь сделает в любой момент...

– Тут у вас разве не менты очередь устанавливают?

– А что ему менты? Он их всех знает... Ты вечером приходи - увидишь! Как король приедет...

– У него машина?

– "Москвич". Четыреста двадцать седьмой. Небесного цвета.

Одна из темных личностей, вертевшихся вокруг очереди, приблизилась в неподходящий момент:

– Не знаете - е с т ь?

Вопрос было понят, хотя в нем начисто отсутствовало подлежащее. Не упоминалось оно и в предыдущем контексте.

Собеседник Качана объяснил кратко:

– Я сейчас не бухаю, земляк...

– Ну!

– Поэтому не слежу. Не знаю!

Темная личность отошла. Качан стимулировал собеседника сигаретой.

Они еще поговорили. Качан снова взглянул на часы.

Теперь у него было два графика - служебный и свой личный, причем весьма сложный. Верка должна была съездить домой в Барыбино и веруться в Москву - будто бы в поликлинику.

Отчим Верки опять был на службе. На этот раз его проводили на сутки. Договоренность с матерью оставалась в силе: после ее ухода ключи от квартиры должны были вновь оказаться в почтовом ящике.

Если на вокзале ничего не случиться, сразу после установки, Борька должен был подъехать в Текстильщики, и к Веркиному приезду снова ждать Верку на остановке.

Верка занимала все его мысли. Качан не мог вспомнить, чтобы с ним было такое. Он ни о чем больше не мог думать. Сама Верка говорила, что с ней происходит то же самое. Да он и сам видел. Ее начинала бить дрожь сразу, едва они оказывались вдвоем...

Сегодня им предстояло встретиться дважды.

Верка сказала, что уговорит мать под вечер поехать - навестить подругу...

" Тогда, мы сможем повидаться еще раз..."

Качан отогнал мысли о Верке. Продолжил:

– Как он вообще-то?

– Вот такой мужик!
– Алкаш поднял грязноватый палец.
– Водки нет, но Волок тебе всегда сделает...

Логика была железной.

– Работает, что ли, в магазине?

– Работает, я сказал тебе уже, он в хитром месте...

– Чего же это такое?..

– Типа заказника. Мужик он солидный...
– У алкаша появилась возможность намекнуть на то, что и сам тоже не лыком шит, - тут он как-то ка мне обратился...

Качан был само внимание.

– Да?..

– Спрашивал про строительный вагончик... Знаешь: строители ставят? С отоплением...

– Ну! А где ставить? В деревне?!

– Не ему. Кто-то его просил.

– И чего ты? Достал?

– Я поинтересовался кое у кого. Но пока что-то не подворачивается.

Качан машинально взглянул на часы.

– Жаль я раньше не знал. Есть у меня кент...

– Здорово бы...

– Вместе и махнули б...
– Качан продолжил с ходу.
– Волок сам обычно за рулем?

– Иногда его друг сядет...

– Точно!
– Качан не ожидал, что вот так - случайно зацепит и вагончик, и напарника. Он не пропустил моментю - Тогда с ним тоже друг был! Коренастый...

– При галстуке?

– В пуловере и кожаной куртке.

– Он! Вместе работают...

– Давно их видел?

– Недавно...

Качану теперь необыкновенно везло. С тех пор как появилась Верка.

Пора было отрабатывать концовку. Иначе алкаш мог рассказать Волоку о мужике, который его разыскивал у магазина.

– Хороший малый этот Волок, - Качан подумал.
– И жалко его ...
– Он вздохнул.
– Где он ступню потерял? Машина сбила? Или отморозил?

Алкаш взглянул ошалело:

– Как потерял?

– Он же на протезе!

Несколько минут алкаш вяло препирался. Пришлось признать: