Шрифт:
— Это я тоже запомню, мой господин.
— Не надо говорить таким тоном! К тому же не только господин, но еще и хозяин, и повелитель!
Он опять наклонился и поцеловал ее.
— Ты не имеешь права целовать меня! — кричала она.
— Почему я не имею права целовать свою рабыню?
Сейчас я поцелую тебя еще раз.
— Я ненавижу тебя!
— За что?! Поздно, моя глупенькая Адора. Сегодня ночью ты порвала с прошлой жизнью. Перестань злиться, я люблю тебя!
Он еще раз поцеловал ее, и она уже не могла не ответить на его поцелуй. Но сейчас она это сделала не только по велению тела, но и по желанию души. Мурад был прав — у нее начиналась новая жизнь. Она никогда не забудет Александра, но он ушел из этого мира навсегда, а ей еще предстояла долгая жизнь здесь, на грешной земле.
Глава 16
Прошло несколько дней. Мурад и Феодора уже жили вместе, и, если не считать мелких, незначительных ссор, в их отношениях стали преобладать нежность и любовь. Феодора по-прежнему считалась его рабыней. Однажды Мурад произнес:
— Не верю, что ты, с твоим замечательным умом, с твоей образованностью, можешь приготовить для меня пищу или почистить мою обувь, как делают настоящие рабыни.
— А я и не собираюсь работать для тебя своими маленькими ручками, — ответила она с очаровательной улыбкой. — Я хотела бы помогать тебе своей головой. Я — принцесса Византии, а не крестьянка, и рабыня из меня получится весьма капризная и надменная.
— Я знаю, почему ты так говоришь, ты просто не умеешь готовить и, чтобы скрыть это, пытаешься отшутиться. Но если ты моя рабыня, то тебе придется иногда стирать мои рубашки и готовить мне обеды. Что бы ты ни говорила, я заставлю тебя признать мою власть над тобой!
Назревала очередная ссора. Брови Феодоры гневно сошлись, и она дерзко ответила Мураду:
— Ты не дождешься от меня этого!
— Однако тебе придется с этим смириться!
— Нет!
— Я могу приказать, и тебя выпорют. Это было уж слишком! Феодора вскочила и выбежала из шатра (они все еще жили на дороге, ведущей в Бурсу).
Она не понимала, зачем он так сильно унижает ее. Она согласилась стать его наложницей-фавориткой, а он пытался все больше и больше унизить ее человеческое достоинство. Ей было непонятно, какую цель преследует он, издеваясь над ней; а в том, что он над ней издевается, у нее не было никаких сомнений.
Феодора долго бесцельно бродила по опушке леса. Из глаз не переставая текли слезы. И тут она заметила на ветке ближайшего к ней дерева весело распевавшую крошечную птицу.
— Ты по-настоящему свободна, — плакала Феодора, обращаясь к чирикающей птичке. — Летишь, куда хочешь, поешь, когда поется, а я все время вынуждена кому-то подчиняться. Боже! Как бы я хотела быть тобой!
Сзади себя принцесса услышала приближающиеся шаги и, обернувшись, увидела Мурада.
— Ты успокоилась? — спросил он, подойдя.
— Я спокойна, но я не понимаю, зачем тебе нужно постоянно издеваться надо мной.
— О Аллах! Адора, почему ты все время пытаешься казаться каким-то высшим существом? Я не унижаю тебя, я просто хочу показать тебе, что ты — в первую очередь женщина.
— У которой есть тело и ничего больше? — саркастически спросила она.
— Да, и тело тоже! — воскликнул он.
— У меня еще есть и душа!
— Твою душу у тебя никто не отнимает. Но ты почему-то хочешь, чтобы все замечали твой прекрасный ум, а тело ставили на второе место, а я не хочу так: ты для меня — в первую очередь женщина из плоти и крови, а уже потом — греческий оракул.
В подтверждение своих слов он порывисто обнял Феодору за талию.
— Мне просто больше нравится целовать стройных красавиц, а не умудренных старцев, — с улыбкой сказал он.
Его руки легли на ее груди, заметно просматривающиеся под одеждой. Он положил ее на траву и стал медленно раздевать. Каждый кусочек обнажаемого тела он покрывал горячими, порывистыми поцелуями. Когда на ней уже совсем не осталось одежд, он встал, разделся сам, а потом перевернул Феодору на живот. Она закричала:
— Нет! Нет! Не надо. Я повинуюсь тебе, мой господин, но не надо сейчас.
Однако Мурад, несмотря на ее мольбы, вошел в ее сопротивляющееся тело. Она застонала от боли и от обиды. Он двигался все быстрее и вдруг пролился в нее обжигающим семенем. После этого он затих и какое-то время лежал недвижно. Затем его дыхание постепенно стало нормальным, он поднялся и грубо потащил ее за собой.
— Возвращайся в лагерь и без моего позволения не смей покидать его.
Феодора с трудом оделась и вернулась в свой шатер, где приказала сделать себе ванну. Когда ванну приготовили, Феодора удалила из шатра всех слуг, сама разделась и легла в горячую воду. Ванна освежила Феодору, вернула ей силы, но душу ее переполняло отчаяние.
— Почему он так жесток со мной? — не могла она понять. — Он постоянно твердит, что любит меня больше жизни, но в то же время делает все, чтобы убить во мне ответное чувство. Александр никогда не обращался со мной так! — заключила она свой монолог и снова заплакала.
В этот момент в шатер вошел Али Яхиа.
— Милый друг, помоги мне хоть ты. Я ощущаю себя раздавленной. Что же мне делать, чтобы он перестал издеваться надо мной?
— Вам не нужно перечить желаниям моего господина, — ответил евнух.