Король Наварры дал согласие - его устраивал этот брак. Зато Маргарита воспротивилась - она была влюблена в Генриха де Гиза и даже подарила ему свою девственность в наивной надежде заставить мать согласиться на их брак. Екатерину эта уловка только рассмешила, и она намекнула семье Гизов, что если герцог Генрих не женится в ближайшее время, то может преждевременно оказаться в могиле. К ярости и негодованию Маргариты, Генрих быстро женился на принцессе Порциенне, а уже завтра, 18 августа 1572 года, Маргариту отдадут за этого неотесанного мужлана, Генриха Наваррского.

Католический Париж был в бешенстве, что его любимицу, прекрасную Марго, которая страстно влюблена в блондина Гиза, так жестоко принесут в жертву. Но Екатерина Медичи добивалась любой ценой мира во Франции, пока в войну между протестантами и католиками не вмешались Испания и Англия. Теперь же, в ночь накануне бракосочетания, она размышляла о новых выгодах положения.

Париж полон гостей, прибывших на торжество, и среди них много гугенотов. Они ведут себя довольно дерзко, хвастая в тавернах, что они сделают с католиками, когда к власти придет их вождь, король Наварры. Кроме того, на короля Карла слишком сильное влияние оказывал лидер гугенотов, адмирал Колиньи. Только сегодня он уже дважды принимал решения в пользу партии Колиньи - и это не впервые! Колиньи должен быть устранен, решила Екатерина. А как только это произойдет, король снова окажется под ее влиянием и протестанты утихнут.

Утро 18 августа было теплым и ясным. Так как жених не был католиком, церемония должна была совершиться на ступенях собора Парижской Богоматери, и только потом новобрачная пройдет в собор, чтобы присутствовать на мессе. Супруг же будет ожидать снаружи. Площадь перед собором была переполнена приглашенными, издававшими крики восторга при виде невесты в лазурно-голубом шелковом платье, юбка которого расшита золотыми королевскими лилиями. Несколько детишек - из самых знатных семей - осторожно придерживали тяжелый парчовый шлейф невесты, отделанный соболем. Все контракты были подписаны еще перед вчерашним балом, и теперь предстояло только совершить заключительную церемонию.

Но Маргарита Валуа решила сражаться до конца. Когда пожилой епископ Парижский дрожащим голосом спросил ее, желает ли она взять в мужья Генриха Наваррского, принцесса промолчала. После долгой паузы епископ, явно нервничая, повторил вопрос. На устах почуявшей победу Марго зазмеилась легкая улыбка если она промолчит, они не смогут заставить ее выйти замуж! Это ведь так просто, как она раньше об этом не подумала? И тут внезапно вперед шагнул король Карл и, запустив руку в волосы своей мятежной сестры, наклонил ее голову вниз и вверх - да! Со вздохом облегчения епископ обратился с тем же вопросом уже к Генриху Наваррскому. Тот немного помедлил с ответом, чтобы заставить понервничать Марго - а вдруг он ответит "нет"? И когда наконец он громко и уверенно ответил "да", она послала ему убийственный взгляд. Генрих только насмешливо ухмыльнулся, глядя на свою мятежную невесту.

Скай и Адам вместе с де Савилями были в числе приглашенных в собор на мессу. Когда они возвращались в Лувр в составе гигантской королевской процессии, тут и там на улицах раздавались здравицы в честь герцога де Гиза, делавшего вид, что ничего не слышит.

– Ну, это заставит месье Наваррского сбавить тон, - заметила Скай, подняв бровь.

Адам рассмеялся. Генрих Наваррский очень раздражал Скай нежеланием смириться с отвержением его непрерывных попыток овладеть ею. Даже сегодня утром какой-то грязный уличный мальчишка приволок целую корзину цветов, сказав: "Мадам Бурк, из Наварры", непристойно за ржал и выбежал на улицу. Издав яростный вопль, Скай вышвырнула корзину в окно.

– Де Гиз тешит себя напрасной надеждой, что сможет одолеть Генриха Наваррского в борьбе за Францию, - сказал Адам, - и подозреваю, что гражданская война во Франции еще впереди. Какая жалость!

– Как глупо, что французы сражаются из-за слов, - ответила Скай.
– Никогда не понимала, почему люди должны убивать друг друга из-за того, что они по-разному славят Бога?

– Я часто думаю, - сказал Адам, - если бы Христос вернулся сейчас в мир, то пролил бы немало горьких слез из-за того, сколько жестокостей сотворили люди во имя Его.

Скай кивнула. Ее рука ласково сжала его руку.

– Давай подумаем о чем-нибудь более приятном, дорогой, - прошептала она, например, о нашей свадьбе.

– Я уже послал в Англию за детьми, - ответил Адам.
– Их нетрудно собрать, за исключением Робина. Я написал Робби, чтобы он вытащил Робина под тем предлогом, что его сестра заболела. Королеве я не буду писать до свадьбы, чтобы она ее не запретила. Мне все-таки трудно прямо выступить против Елизаветы.

– Да, - сказала Скай, - ее очень разозлит наш брак, но я тоже предпочла бы не выступать открыто против ее воли.

Следующая неделя в Париже прошла в празднествах по случаю королевской свадьбы. На площадях веселились ярмарки с гадалками, дрессированными медведями и бесплатным угощением, выставленным королем. В Лувре балы следовали за балами. Не прекращались и интриги: влияние Колиньи возрастало, а королева Екатерина бесилась.

– Ну, мадам, теперь вы видите, куда завело ваше интриганство?
– издевался над Екатериной герцог де Гиз на одном из таких балов.

– Да, хорошего мало, - согласилась с ним Екатерина Медичи, - от Колиньи пора избавляться. Его место должен рано или поздно занять Генрих Наваррский.