Однако жестким же ты стал и бесповоротным, Сергей Истина!..

Да... но иначе нельзя. Вперед, и без сентиментальных пауз!.." Я опускался вслепую, будто в темный подвал, доверху наполненный водою или густым влажным трепетанием ветра. Медленно погружался я в земное тело моего друга. Божив стоял парализованным. Я-то мог это представить себе: как все выглядело со стороны для Вики. Но меня больше не волновало ничего на свете, кроме погружения. Все равно когда-то, но должно было это произойти, и неминуемо, иначе я не смогу победить в одиночку астральную шайку, вернуться в свое земное тело для доработки собственной инкарнации, моего теперяшнего воплощения на планете!..

Теперь я оказался в безмолвной и тесной темноте. Мне показалось, что это мое состояние напоминает мне ту самую Вселенную комнату, в которой проходил мой первый урок Астрала, некогда преподанный мне моим учителем, Иваном. Ветер улегся, и я отчетливо ощущал необъяснимым пространственным соприкосновением неподчиняющиеся моему волевому воображению контуры чьего-то земного тела. "Туда ли я попал?!" - внятно и громко подумал я.

– Кто ты?.. Не молчи!..
– послышалось будто мне в ответ, а я притаился в ожидании: что же проявится дальше? И тут мое положение прояснилось: снова откуда-то издали до меня донеслись простые человеческие слова, и сказаны они были знакомым голосом! Именно не в обратно-чувственной символике Астрала, а как обычно, как раньше я слышал их на Земле...

– Что с тобой, хороший мой, Юрочка?!
– отзвучали слова.

Это говорила, несомненно, Вика!

Но слышал я ее голос приглушенным, и надо было когда-то очень сильно любить его интонации, чтобы безошибочо узнать сейчас.
– Юрочка...
– как я понимал, суетясь, причитала Вика, - ... пойдем, отдохнешь, поспишь ... Все хорошо ... Хорошо, родненький?..

Я находился будто в глубокой пещере, а там, наверху, люди.

– Юра... Ты меня узнаешь?
– как можно спокойнее, ласково промыслил я свое обращение к другу и отчетливо насторожился в ожидании ответа.

– Вот...
– донеслось опять же сверху.
– Я слышу... он меня спрашивает: узнаю ли я его!.. Он здесь, Вика! Во мне!..

– Не надо, Юрочка, не надо!
– выкрикнула безумно Вика.
– Не шути так со мною...
– рыдала она.

– Сережа, это ты?!
– торжествующе прокричал Божив, что меня немножко оглушило.

– Да... Это я...
– как и прежде, на пределе спокойствия отозвался я на оклик.

– Вика!
– еще пуще прежнего завопил обрадованный Божив.
– Он меня слышит!! Слышит!!

– Господи!
– рыдая, причитала Вика.
– Прости его, милый мой Господи! Отведи от него лукавого, спаси Юру, Господи!..

Божив не обращал внимания на стенания любимого человека, может потому, что для него важнее была наша дружба или же дикая устремленность к неведомому, а может, он услышал, узнал забытый от рождения голос, превыше всего, своей Вселенной Родины...

– Как тебе помочь, друг?!
– снова проорал Божив, заглушая рыдания девушки.

– Прежде всего, не кричи... Я тебя прекрасно слышу.

– Да-да...
– сконфузился Юра.
– Конечно же я не буду кричать.

– Тогда вот что, - продолжил говорить я, - успокой сейчас Вику, идите оба спать, а через неделю, когда ты немного свыкнешься с мыслью о реальности существования нашего сегодняшнего с тобой общения, я снова приду, - торопливо сказал я. Божив молчаливо и покорно выслушивал меня, а девушка в смятении чувств продолжала громко рыдать. На каждое движение Юры она взрывалась причитаниями и молитвами, она неумолимо помышляла о безумии своего спутника.

– Господи! Ну за что же мне это? За что ты меня наказываешь?! Юрочка, молчи... Ничего не говори...
– немного успокоилась она.
– Пойдем спать, хорошо?...

– Хорошо, - ответил мне Божив.
– Хорошо.

– Ну вот и хорошо...
– всхлипывая, обрадовалась Юриному ответу Вика. И я удалился из тела друга...

Сатана

Стою, а горизонт

как кафедра Земли,

Над ним Луна

как микрофон истории,

И переглядываются

вдали

Все звезды,

как глаза аудитории...

Я стоял теперь на астральной поверхности Земли, где-то на берегу неведомого мне моря, да я и не хотел знать его имени! Стоял и распахнуто созерцал доступные мне, в любой самый крохотный или самый взглыбленный момент времени, звезды, стоял, опираясь на свои размышления, и целая пучина моих чувств, с глубинами и отмелями, ласкалась у моих ног. А Луна была какая прекрасная!

Тогда... когда я посвящал ей стихи. Сейчас же я могу, если мне это понадобится, дойти даже до горизонта и осмотреть его как обычный предмет. Боже!