— Я думал о вас лучше, господин Ваймс, — пожал плечами Вильям. — Вы хотите сказать, что я совершил нападение на офицера в форме? На офицера, который представился мне?

— Осторожно, господин де Словв.

— Командор, меня преследовал оборотень. Я принял меры, чтобы… причинить ему неудобства, которые помешали бы преследовать меня. Вы хотите устроить публичное обсуждение этого вопроса?

«Я веду себя как наглый, лживый, высокомерный паскудник, — подумал Вильям. — И у меня это хорошо получается».

— Значит, ты не оставляешь мне выбора. Я вынужден арестовать тебя за укрывательство…

— Я требую законника! — заявил Вильям.

— Правда? И чье имя приходит тебе на ум в такое время суток?

— Господина Кривса.

— Кривса? Думаешь, он станет тебя защищать?

— Нет. Я знаю, что он будет меня защищать. Уж поверьте мне.

— Да неужели?

— Честное слово.

— Может, хватит, а? — вдруг улыбнулся Ваймс. — Ну зачем нам все это? Долг гражданина — помогать Страже, не правда ли?

— Не знаю. Знаю только, что Стража так считает. Однако я не видел, чтобы это было где-то написано, — возразил Вильям. — И я никогда, кстати, не знал, что Стража имеет право следить за ни в чем не повинными людьми.

Улыбка застыла на лице командора.

— Это было для твоего же блага, — проворчал Ваймс.

— Значит, вы по долгу своей службы имеете право определять, что идет мне на благо, а что — нет?

И все же Ваймс был не лыком шит.

— Я не позволю водить себя за нос, — сказал он. — У меня есть все основания полагать, что ты скрываешь важную информацию о совершенном в городе тяжком преступлении, а это нарушение закона.

— Господин Кривс что-нибудь придумает. Найдет прецедент, готов поспорить. Если понадобится, перевернет все архивы. Все наши патриции были щедры на прецеденты. Господин Кривс будет копать и копать. Год, два, три. Именно этим он добился положения, которое сейчас занимает.

Ваймс наклонился над столом.

— Только между нами. И без твоего блокнота, — пробормотал он. — Господин Кривс — хитрющий и подлый мертвяк. Он любой закон свернет в трубочку и засунет тебе туда, где солнце не светит.

— Ага, — кивнул Вильям. — И он мой законник. Гарантирую.

— Но с чего бы господину Кривсу выступать на твоей стороне? — спросил Ваймс, не спуская глаз с Вильяма.

Вильям тоже смотрел ему прямо в глаза. «Все верно, — сказал он про себя. — Я настоящий сын своего отца. И мне остается лишь пользоваться этим».

— А может, он просто честный человек? — предположил Вильям. — Вы собираетесь посылать за ним гонца? Если нет, вам остается только одно: отпустить меня.

Не отводя взгляда, Ваймс протянул руку к переговорной трубке, висящей на боковой стенке стола. Дунув в трубку, он прижал ее к уху. Из трубки донесся звук, похожий на писк мыши, умоляющей о пощаде на другом конце канализационной трубы.

— Йата випси пойтл свуп?

Ваймс поднес трубку к губам.

— Сержант, пришли кого-нибудь отконвоировать господина де Словва в камеру.

— Свидл юмиюмпвипвипвип?

Ваймс вздохнул и повесил трубку обратно на крючок. Потом вышел из-за стола и открыл дверь.

— Фред, пришли кого-нибудь отконвоировать господина де Словва в камеру! — заорал он. — Пока назовем это предварительным заключением с целью защиты ценного свидетеля, — добавил он, повернувшись к Вильяму.

— Защиты меня от кого?

— Ну, например, я чувствую непреодолимое желание врезать тебе по уху, — ответил Ваймс. — И очень подозреваю, что не один такой. Однако не все могут похвастать моим самообладанием.

В камере было тихо и спокойно. Койка оказалась удобной. Стены были испещрены надписями, и некоторое время Вильям потратил на исправление орфографических ошибок.

Потом дверь открылась. Констебль с каменным лицом отконвоировал Вильяма назад в кабинет Ваймса.

Там уже сидел господин Кривс. С его стороны Вильям удостоился безразличного кивка. На столе командора лежала тонкая и тем не менее производящая солидное впечатление пачка бумаг, а сам Ваймс выглядел слегка помятым.

— Я надеюсь, — сказал господин Кривс, — господин де Словв может быть свободен?

Ваймс пожал плечами.

— Я только одному удивляюсь: и как это ты не потребовал выдать ему медаль? Вкупе с богато украшенной почетной грамотой? Ладно, хорошо. Я устанавливаю залог в одну тыся…