Брат Гийом немного помолчал, продолжая идти под темными платановыми сводами.

–  Я догадываюсь в чем тут дело, но, тем не менее, шевалье хочу дать вам совет.

–  Охотно приму его.

–  Не бравируйте этим.

–  Чем именно?

–  Тем, что вас подозревают в сношениях с дьяволом. Все-таки встречаются еще люди, которые не смогут понять вас правильно.

Шевалье кивнул.

–  Понимаю. Собственно, я и не бравировал, я просто был точен.

–  Но оставим это, - машинально перекрестившись, сказал монах, обратимся к вашему поручению Вам надлежит немедленно отправиться в Агаддин.

–  Агаддин?

–  Что вас так удивило?!

–  Нет, нет, просто вырвалось.

–  Это одна из самых восточных крепостей ордена. Собственно, вам нужна не сама крепость, чуть севернее ее, в часе примерно пути - там уже начинаются предгорья - есть источник с сарацинским названием Эль-Кияс. Христиане его зовут истечением св. Беренгария. Неподалеку от этого истечения имеется постоялый двор. Там вы найдете человека, которому передадите вот это, - монах протянул рыцарю туго свернутый кожаный свиток.

–  Постарайтесь, чтобы никому больше он не попал на глаза, понятно?

–  А как я узнаю этого человека?

–  Он сам вас узнает.

–  По этому?
– шевалье провел рукой по лицу.

–  Нет, конечно. Мы ведь не могли знать заранее, что приор де Борже пришлет именно вас. Вы просто оденетесь соответствующим образом.

–  Мне придется снять плащ?

–  Разумеется. В тех местах одинокому воину Храма лучше не показываться.

На лице шевалье вырвалось сомнение.

–  Но мне, - неуверенно сказал он, - не раз говорилось, что рыцарский плащ...

–  Все-таки, вы слишком примерный ученик. Я начинаю понимать барона де Борже. Вам не только придется снять плащ, но, если вы вдруг окажетесь в кругу людей ордену тамплиеров не симпатизирующих, вам придется отзываться о нем самым уничижительным и, даже оскорбительным образом, если этого потребуют интересы дела и обстоятельства вашего поручения.

Монах подошел вплотную к стене, выбрал место нагретое солнцем, и положил ладони на теплый мох.

–  Внешняя, ритуальная преданность это просто, это для наших крикунов и пьяниц. Истинное служение иногда незаметно глазу. Вы меня понимаете?

–  Я понимаю вас. Знак принадлежности к ордену тамплиеров легче носить на плаще, чем в душе.

–  Мой оруженосец, останется здесь?

–  Оруженосец ваш останется здесь, ибо путешествовать вы будете не как рыцарь. И ничего, разумеется, ему не рассказывайте, ибо оруженосцы болтливее баб, - сказал брат Гийом.
– Если вы не хотите, чтобы его поскорее повесили, держите его в полном неведении относительно ваших дел.

Шевалье кивнул.

–  Как он, кстати, устраивает вас.

–  Пожалуй.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

ДВОЙНИК

На этот раз в катакомбах при госпитале св. Иоанна собрались все участники заговора, за исключением короля. Все были несколько возбуждены, никто не сидел, все прохаживались, разговаривали о чем-то несущественном, выражали неудовольствие тем, что приходится ждать. Ждали Д'Амьена. Он беседовал в соседнем помещении с кем-то из своих тайных агентов. И патриарх и де Сантор, конечно же, и даже Раймунд с Конрадом понимали, что лишь дело астрономической важности могло заставить великого провизора вести себя столь невежливо по отношению к ним. Понимание этого заставляло их нервничать все сильнее.

Наконец тот появился.

Насколько позволяло судить катакомбное освещение, вид у великого провизора был не столько расстроенный, сколько сосредоточенный. Это, отнюдь не приподнятое настроение передалось и остальным.

Граф предложил всем сесть, сам же остался стоять.

–  Господа, наше сегодняшнее регулярное собрание, волею некоторых обстоятельств, превращается в чрезвычайное.

–  Что случилось, граф?
– спросил патриарх, оказавшийся нетерпеливее других.

–  Только что мне доложили - умер Луций III.

Все задвигались, кто-то закашлялся, у кого-то вырвалось - "о, господи".

–  Таким образом то, что мы считали делом будущего месяца, становится делом ближайшей недели.

Раймунд спросил.

–  Как вы думаете, де Торрож, тоже уже знает о этой смерти в Риме.

–  Мой гонец утверждает, что прибыл на сицилийском корабле вчера в Аскалон. Вместе с ним из числа тех, кто высадился на берег, еще двое немедленно наняли лошадей и поскакали по иерусалимской дороге. Одного он догнал и убил.