–  При осаде Аламута в него попали со стены отравленной стрелой, ответил рыцарь Эд.
– У него было очень крепкое здоровье, и он боролся с ядом целый месяц. До того самого дня, когда шейх ассасинов сдался монголам и открыл ворота крепости.

Свеча на несколько мгновений грустно склонила свое пламя, узнав о мучительной кончине славного рыцаря.

–  Итак, насколько я вижу, славу победы над ассасинами монголы разделили с тамплиерами из Рас Альхага, - продолжил я свои рассуждения, - хотя те, наверно, составляли малую крупицу всей осаждавшей армии.

–  Зато драгоценную крупицу, - вставил рыцарь Эд.

–  Несомненно, - подтвердил я.
– Последний прямой потомок ас-Сабаха сдался не только ильхану, но, можно сказать, и Гуго де Ту. Теперь вернемся к Рас Альхагу. Можно ли считать, что в качестве приманки крепость так и не потребовалась? Что в ней творится ныне?

–  Времена изменились, - напомнил мне рыцарь Эд.
– Ныне там логово разбойников, или, как слышно из рассказов простолюдинов, логово демонов.

–  Или логово ассасинов, - повернул я на свое.
– Так же как и Дворец Чудесного Миража.

–  Да, теперь там могут хозяйничать ассасины, - признал рыцарь Эд.

–  И тот самый колодец, из глубин которого я начал свое путешествие во сне или наяву, должен находиться не иначе как в Рас Альхаге, - заключил я.

–  Мне пришла такая же мысль, - сказал рыцарь Эд, - однако я не имею права касаться вслух каких-либо тайн.
– Он осекся и спустя мгновение добавил.
– Без вашего на то соизволения, мессир.

–  Кто мог быть тем человеком, который обратился ко мне в колодце так же, как вы, брат Эд, а затем пожертвовал собой ради моего спасения? коснулся я вслух такой тайны, которая могла оказаться слишком тяжелой и для всех обетов рыцаря Эда.
– Он мог быть франком и мог быть тамплиером. Не так ли?

–  Не стану похваляться, мессир, - глядя мне прямо в глаза, сказал рыцарь Эд, - но более десятка лет мне были неведомы сомнение и растерянность. Теперь я вспомнил значения этих слов. Мессир, я могу сказать только одно: все братья румской капеллы на месте. Потерь за последний год не было. Если в Рас Альхаге объявился некий тамплиер, то он не из моего стада.

–  Вот он, камень преткновения, - сказал я рыцарю Эду и самому себе и при этом перевернул один из кувшинов и постучал по его донышку кулаком.

–  Есть ассасины.

Ассасинов я изобразил своей кружкой, подвинув ее к перевернутому кувшину.

–  Есть тамплиеры.

Для их обозначения я воспользовался кружкой собеседника.

–  Есть дервиши.

Упомянув о суфиях, я взял за горло оставшийся кувшин.

–  О тех, других и третьих мы знаем уже немало. А это кто?

И я снова постучал по донышку перевернутого сосуда, скрывавшего теперь таинственную, отдающую глухим звуком, пустоту.

–  Каким-то образом я попал в руки ассасинов. Кто-то помог мне избавиться от них наяву или во сне. Предчувствие подсказывает мне, что некто стоит за плечами суфиев и знает о всех трех больше, нежели трое знают о нем. Если я встречу того дервиша, я задам ему один вопрос: знают ли всемогущие и всеведущие суфии, откуда берется посланник с Ударом Истины. Если он мне скажет, что посланника приносят ангелы или аисты или его находят на гороховом поле, то я смогу быть уверен, что память мне когда-нибудь вернут вместе с приростом от ее оборота в деле.

–  Мне известны многие дервиши, но тот, кого вы, мессир, встретили по дороге в Конью, мне определенно не известен, - только и добавил рыцарь Эд к моему назойливому дознанию.

За время нашего долгого разговора свеча истаяла почти до основания, и когда я взглянул на маленькое окошко кельи, то заметил, что осенняя чернота в нем уже слегка вылиняла, напоминая о близком рассвете.

–  Брат Эд, - обратился я к комтуру, решив, что малый остаток ночи все же следует использовать по ее прямому назначению.
– Прервем наши недоумения короткой молитвой и коротким сном. Полагаю, сегодня мы оба честно его заслужили.

–  Да, мессир, - встрепенулся рыцарь Эд, тяжело приподняв голову. Келья для вас приготовлена.

–  Простите, брат Эд, - проговорил я, поднимаясь на ноги и напрягая затекшие мышцы, - я намерен заснуть на этот раз по своей воле, узнав еще одну немаловажную подробность.

Рыцарь Эд посмотрел на меня снизу вверх, и в его глазах я прочел безмерную усталость.

–  Почему братья-тамплиеры Рума долгие годы учились ничему не удивляться и ни на что не надеяться?
– нарочито улыбнувшись, спросил я.

В это мгновение за дверью послышалась торопливая дробь шагов, и в нашу беседу вторгся короткий, условный стук - два и один, - подтвердивший, что спешили именно к келье рыцаря Эда.

В один миг усталость соскочила с плеч Эда де Морея и он бодро встрепенувшись вперился глазами в дверь.

–  Святая Земля!
– громко произнес он.

Дверь приоткрылась, и на пороге возник еще один, не известный мне молодой человек. Он старался удержать спокойный и смиренный вид, но его вздохи выдавали сильное волнение, и два миража одной свечи загорелись в его больших глазах так ярко, что, казалось, в самой келье стало втрое светлее.