Немного успокоившись, Гур снова уселся на скамью и принялся дотошно расспрашивать Арча о его приключениях под землей. Вспомнить удалось далеко не все — например, сколько колодцев они миновали по пути к турникетам, в каком направлении передвигались, где и куда сворачивали. Арч попробовал начертить примерный план подземных ходов, но безнадежно запутался.

— Ладно, в конце концов это мелочи, — заявил разведчик. — Найдем мы твоего Тила, хватит ему на карачках ползать. А уж с ним до Подземного Папы в два счета доберемся. Ну, спасибо тебе, дружище…

— На здоровье, — ответил Арч. — Слушай, интересно, а если бы Тил не знал ходов к Папе? Тогда что?

— Если бы да кабы. Значит, он бы их не знал. Формулируй вопросы корректно, — шутливо отмахнулся Гур.

— Постараюсь. Итак, спрашиваю корректно. Тебя Тил интересует как проводник в подземелье, и только? Если б не это, пускай бы ползал там до скончания века, разве не так?

Не сразу Гур нашел, что ответить.

— Арч, дружище, да с какой стати ты так взъелся?..

— Не хочешь отвечать. Ну-ну. Может, скажешь хотя бы, почему ты меня отволок на свою космическую базу, а не бросил загибаться от черняшки?

— Скажу. Я думал, ты из банды, которая охотится за жизняками. У парней оттуда есть много ценной информации, которая нас очень интересует.

— Спасибо за откровенность.

Арч хотел было встать, но Гур удержал его.

— Постой. Разберемся не торопясь. Мы не боги, Арч. Мы не в силах исцелить всех больных. Накормить всех голодных. Защитить всех обиженных. Сделать это можете только вы сами. Сами, понимаешь? И никто другой за вас этого не сделает. Ты думаешь, нам, разведчикам, легко видеть, что творится на карантинных планетах?

— Ну да, вы, конечно, жалеете нас. Как же. Только жалость ваша — бесплатная, вот в чем штука. Никого она особенно не греет.

— Арч, обвинять легче всего. Что ты предлагаешь? Пожалуйста, выкладывай свою программу. Хоть сегодня можешь внести проект в Галактическую Лигу. Правда, не ты первый будешь и не ты последний. От горячих голов и прожектов там давно отбою нет. А мы — Разведка, дружище. Мы работаем, собираем сведения, ищем пути, чтобы действительно помочь. Рано ли, поздно, мы найдем корень зла и способ с ним расправиться. Тогда возможно вмешательство, только тогда и никак не раньше.

Отведя взгляд, Арч пробормотал:

— Лучше замнем для ясности это дело.

— Ты несогласен?

— Я говорю, замнем.

Солнце уже поднялось высоко, и на скамью сползла ажурная тень от нависающих веток. Арч откинулся на спинку скамьи и, щурясь, любовался лучами, которые пробивались сквозь листву слепящими спектральными метелками.

— Мы недавно раздобыли очень интересную видеограмму, — сказал Гур. — Оказывается, у Попечительского Центра вашей планеты есть засекреченный архив. Кое-что удалось потихонечку скопировать. Я думаю, тебе интересно будет посмотреть.

— О чем запись?

— Она сделана четыре тысячи лет назад, на борту ссыльного звездолета, — Гур подбросил на ладони маленький, с мизинец величиной, стерженек. — Качество вполне сносное.

Рывком Арч поднялся на ноги.

— Пошли.

Казалось, Гур нарочно испытывал терпение Арча. Войдя в его жилище, он не торопясь осмотрел и похвалил обстановку, оценил открывавшийся с балкона вид на далекий, заснеженный горный хребет. Потом по селектору заказал в номер обед на двоих. Лишь после этого он проследовал в кабинет, затенил окна, чтобы солнце не отсвечивало на экране видеографа, и зарядил кристаллозапись в аппарат.

— Смотри, дружище, — сказал он, усаживаясь в кресло с дистанционным переключателем в руках. — Сейчас ты увидишь собственных предков. Случилось это, сам понимаешь, четыре тысячи лет назад, считая по вашему календарю.

Сначала на экране возникли титры. «Совершенно секретно. Перезапись, вынос из хранилища, показ посторонним данного видеоматериала караются смертью.»

— Неплохо для начала, — заметил Арч. — Интригует.

— Стандартная архивная заставка, — откликнулся Гур.

«Непосвященный!» — гласил следующий титр. — «Случайно или преднамеренно увидев эту запись, ты подлежишь смертной казни. Пока не поздно, остановись.»

Невольно Арч присвистнул.

— Хотел бы я видеть чудака, который и впрямь остановился бы.

Мелькнула эмблема — очертания континента, вписанные в круг, и вычурные буквы надписи: «Специальный архивный фонд Попечительского Центра». Затем на экране возник грузный мужчина в клетчатой робе, стоявший на фоне дюралевой корабельной переборки. Его серые, навыкате глаза смотрели пристально и тяжело. Из-за обширных залысин выпуклый лоб казался непропорционально большим. Мясистые румяные щеки утопали в курчавой бороде.