– Молодец! – послушно похвалил ее Старлиц. – Полезный навык.

Хохлов усмехнулся. На нем были итальянские авиаторские очки, кремовый льняной костюмчик, щегольская соломенная шляпа. Даже его морщинистые щеки порозовели.

День был неистощим на новизну. Впервые, сидя за шатким столиком, Старлиц увидел красоту маленькой гавани Гирны, залитой солнцем и полной кокетливых яхт. В таком местечке можно было примириться со всей враждебной вселенной.

– Глазам своим не верю! – сказал вдруг Хохлов, словно уловил его мысли. – Никогда тебя не видел таким.

– Каким?

– Счастливым!

Старлиц ничего не ответил, но мысленно согласился. Именно так называлось это непрошеное чувство фантастического, преобразившего его всесилия. Неведомое ощущение, зовущееся простой человеческой радостью. Хохлов сказал правду: Старлиц был счастлив, счастлив и горд уже тем, что просто сидит рядом с родной дочерью. Он даже чувствовал, как меняет форму его лицо: на нем появилось совершенно несвойственное выражение.

Хохлов снял темные очки и улыбнулся.

– Неплохой сюрприз, верно, Леха?

– Не говори, сюрприз так сюрприз! Спасибо, Пулат Романович.

– Рассказать, как мне это удалось? – Хохлов самодовольно откинулся. – Вышла целая история – заслушаешься.

– Нет, не сейчас. Позволь, я просто ею полюбуюсь.

Хохлов подозвал официанта.

– Пусть на минутку уберет всю эту зелень, – попросил Старлиц. – Хочу угостить тебя славным турецким пивком.

Зета послушно спрятала деньги в розовый виниловый рюкзачок корейского производства с эмблемой «Большой Семерки» – семью извивающимися в танце мультяшными фигурами с вытаращенными глазами. Страны Тихоокеанского бассейна исправно снабжали поклонниц предметами поклонения.

Зета отодвинула жареную корочку.

– Я ем только белое, – сообщила она.

– Тебе нравится группа «Большая Семерка»?

Зета ретиво закивала, хлеща себя косичкой по шее.

– Первая и вторая мамаши покупают мне все их белые эмблемы.

– Никогда бы не подумал, что у тебя получится такая хорошенькая дочка, – признался по-русски Хохлов. – Настоящая американская красотка! Знаешь, кого она мне напоминает? Помнишь детскую инициативу по укреплению мира?

– Перелет Матиаса Руста?

– Нет, не того свихнутого немца, а американскую девочку-пилота.

– Ту, что потом погибла в авиационной катастрофе? Забыл, как ее звали...

– И я забыл. – Хохлов вздохнул. «Холодная война», дело прошлого. – Он пристально посмотрел на Старлица. – Их надо беречь. Присматривать за ними, пока они у нас есть...

Официант принес две бутылки «Эфес Пилснер».

– Ты не голоден? – спросил Хохлов.

– Я перекусил в отеле, но... – Старлиц заглянул в меню. – Пожалуй, креветки. И бараньи отбивные. Пахлава у вас хорошая? Несите. У нас праздник.

Хохлов с наслаждением выпил холодного пива и, указав на рюкзачок Зеты, попросил ее на своем ломаном английском отдать деньги. Она протянула ему две аккуратные пачки – настоящие и поддельные доллары, потом приступила к проверке остальных, считая про себя.

– Чудесное дитя! – сказал довольный Хохлов. – Она покорила мое сердце. Как будет по-английски «это твой отец»?

– This is your father, – сказал Старлиц.

– Девочка, – молвил Хохлов важно, указывая пальцем на Старлица. – Зенобия! This is your father.

Зета подняла глаза.

– Это мой отец?!

– Да, Леха Старлиц – твой отец.

– Это правда? – спросила она, заглядывая Старлицу в глаза.

– Правда, Зенобия, я твой папа.

Зета кинулась к нему и обняла худыми руками за шею. Старлиц неловко похлопал ее по спине. Девочка была длинная и на удивление мускулистая. Хотелось сравнить ее с саженцем, бойко идущим в рост.

– Я очень рад нашему знакомству, Зета, – выдавил Старлиц, прокашлявшись. – Продолжай помогать дяде Пулату, а то у него все деньги разлетятся.

– Хорошо. – Она послушно села. – Дайте еще, дядя Пулат.

– Некоторое время мы с тобой побудем вместе, Зета, – сказал ей Старлиц чужим голосом. – Не возражаешь? Нам надо друг к другу привыкнуть.

– А я познакомлюсь с группой?

– Обязательно!

– Со всеми?

– Со всеми. Будут тебе и автографы, и майки. Ты заткнешь за пояс победительниц радиоконкурсов.

– Класс!!! – взвизгнула Зета.

– Мне пора обратно в отель, – сказал Старлиц по-русски. – Раздавать подзатыльники, подписывать счета, подгонять их всех со сборами. Вечно какой-нибудь кризис, вечно что-то не ладится... Хотя, знаешь что? Пусть все это катится подальше!