– Ну разумеется. Я и бреюсь теперь почти каждую неделю.
– Он улыбнулся, и как-то сразу во всем его облике не осталось и следа от былого маленького мальчика.
– Боже ж ты мой, как я рад, что встретил тебя! Но ты-то что здесь делаешь?

– Ты разве не знал, что я в Дамаске?

– Что ты должна была приехать - да, но не знал, когда именно. И почему одна? Я слышал, что ты путешествуешь с группой.

– Так оно и есть, - сказала я.
– Просто отбилась от нее. Тебе мама обо мне сообщила?

– Она сказала моей матери, а та передала мне, но никто так толком и не понял, зачем и когда ты здесь будешь и где остановишься. Могла бы и сама догадаться, что я захочу встретиться с тобой. Ты что, даже адрес свой никому не сообщала?

– Да вроде бы сообщала...

– Своей матери ты назвала отель, в котором остановишься, но там тебя не оказалось. Когда я туда позвонил, они сказали, что твоя группа уехала в Иерусалим, а когда я дозвонился в Иерусалим, меня опять переадресовали в Дамаск. Похоже, юная Кристи, ты хорошо заметаешь следы.

– Мне очень жаль, - сказала я.
– Если бы я знала, что есть возможность встретиться с тобой еще до Бейрута... Просто наш маршрут изменился, вот и все. Что-то там напутали с рейсами самолетов, отчего все наше путешествие проходит как бы сзади наперед, вот им и пришлось заменить отель в Дамаске. Ну надо же, какая досада - мы же завтра отправляемся в Бейрут! Наша группа уже три дня здесь. И ты тоже все это время был в Сирии?

– Нет, только вчера приехал. Человека, с которым мне надо встретиться в Дамаске, до субботы не будет, но когда я узнал, что ты тоже должна сюда приехать, то сразу примчался. Да, и в самом деле досадно. Слушай, а может это и к лучшему, что весь ваш маршрут перевернулся вверх тормашками - теперь тебе необязательно уезжать, так ведь? Сам я пробуду здесь до конца недели, так почему бы тебе не отделиться от группы - мы могли бы вдвоем побродить по Дамаску, а потом поехать в Бейрут. Ты же не обязана быть все время с ними? Он посмотрел на меня из-под приподнятых бровей.
– И вообще, что заставило тебя путешествовать в группе? Никогда бы не подумал, что это в твоем вкусе.

– В общем-то так, просто внезапно появилось страстное желание побывать в этом уголке света, я же о нем толком ничего не знала, а они так быстро все устроили. Заранее забронировали места и все такое, а кроме того, у нас есть гид, который говорит по-арабски и знает, что к чему. Одной бы мне с этим не справиться.

– Почему? И пожалуйста, не смотри на меня такими большими беспомощными глазами. Если и существует женщина, способная полностью позаботиться о себе, так это именно ты.

– Ну конечно, черный пояс какой-то там степени, это про меня.
– Я бросила на него радостный взгляд.
– О Чарльз, поверишь ли, но как это чудесно, что я встретила тебя! Слава Богу, что твоя мать смогла с тобой связаться и сообщить, что я буду в этих местах! И как хорошо было бы провести здесь с тобой время, вот только изменить уже ничего нельзя. Я наметила для себя, что после отъезда группы в субботу домой побуду в Бейруте, так что, боюсь, придется придерживаться этого графика. А как тебе путешествуется? Что-то вроде Великого турне вместе с Робби, так кажется?

– Вроде того. Хочу повидать мир, освежить свой арабский, а потом уж в Бейруте заняться настоящим делом. О, это было похоже на взрыв бомбы... Мы своим ходом проехали всю Францию, на пароходе переправили машину в Танжер, потом не спеша пересекли Северную Африку. Робби пришлось из Каира вернуться домой, так что дальше я передвигался в одиночку. Именно в Каире я получил письмо от матери, в котором она сообщала о твоей поездке, поэтому я сразу же отправился сюда в надежде на то, что наши пути пересекутся.

– Ты упомянул, что хотел с кем-то здесь встретиться? По делу?

– Отчасти. Слушай, а что это мы стоим? Отвратительный запах, и того и гляди ишак на тебя наступит. Пойдем выпьем чайку.

– Хорошо бы, да только где же ты в центре Дамаска сможешь попить чайку?

– В моей маленькой берлоге, от которой до дворца Азема рукой подать. Он улыбнулся.
– Я живу не в отеле, а остановился у старого приятеля по Оксфорду. Бен Сифара - не знаю, называл ли когда твой отец при тебе это имя? Отец Бена - довольно крупная шишка в Дамаске, знает каждого и имеет понемногу от всего. Его брат занимается банковскими операциями в Бейруте, а зять - член правительства, министр внутренних дел, никак не меньше. Они считаются здесь "хорошей семьей", а в Сирии подобное выражение всегда попахивает немалым богатством.

– Звучит неплохо. При таком подходе получается, что и мы находимся в верхней части племенного списка.

– А разве не так?
– Кузен был настроен явно на ироничный лад, и я понимала, что он имел в виду.

Наша семья традиционно занималась банковским бизнесом и вот уже на протяжении трех поколений "попахивала богатством". При этом было поистине удивительно, как много людей сознательно не замечали того факта, что в жилах Мэнселей течет довольно разнородная, если не сказать вообще плебейская кровь.

Я рассмеялась:

– Полагаю, у него налажены деловые связи с папочкой и дядей Чазом?

– Да. Бен взял с меня слово, что я навещу его, если когда-нибудь окажусь в Сирии, да и отец хотел, чтобы я установил с ним деловой контакт. И вот я здесь.

– Важная сделка. Что ж, с радостью принимаю твое предложение. Только дай мне сначала подобрать себе ткань.
– Я окинула взглядом яркую цветастую массу, которую продолжала сжимать в руках.
– Вот только не знаю, какую именно.