Такая антиномия в крестьянских построениях того времени прочно засвидетельствована очевидцами. Отсюда парадоксальный факт: во время восстания мужики, по словам историка Л. Юзефовича, «с благоговением произносили имя Ленина и резали коммунистов». А уж что такое «Интернационал», за который Чапай (в фильме), то об этом надо вообще хорошенько подумать.

Но дело не только в терминологической путанице — она не случайна. За ней стоит прочно забытый нами и абсолютно очевидный для участников событий факт: красный лагерь был не монопартийным. «Красными» были представители леворадикального крыла тогдашней российской политической палитры. То есть левые социал-демократы (большевики и меньшевики-интернационалисты), левые эсеры, эсеры-максималисты и так называемые анархисты-коммунисты, и анархо-индивидуалисты — левая часть анархического движения (была и правая — к ней, например, принадлежал тогда престарелый князь Петр Кропоткин). То, что левые эсеры до Брестского мира входили в Совнарком, общеизвестно. Но это лишь часть сотрудничества «левых», и притом не самая главная. Акцентируя внимание на Совнаркоме, мы впадаем в ложное представление о том, что после Бреста контакты между бывшими союзниками были прекращены. А это не соответствует действительности.

Главное, о чем не просто забыли, но именно предпочли забыть, — это активнейшее и не прекращавшееся после Бреста участие левых партий в гражданской войне своими вооруженными структурами на стороне красных.

Этот факт настолько выпал из традиционной картины гражданской войны, что большинство даже не представляют себе масштабы этого явления. А оно было одним из решающих факторов в развертывающейся российской трагедии.

Менее всего в этом плане проявили себя меньшевики — у них просто практически не было вооруженных отрядов. Но среди руководящих деятелей красных мы находим меньшевиков-интернационалистов не только в политическом руководстве (дипломат Г. Чичерин, творец политики «военного коммунизма» Ю. Ларин, он же — М. Лурье), но и среди военных: таков, к примеру, начдив С. Вострецов, герой гражданской войны на Урале, отвоевавший у белых Челябинск. Гораздо более значительный вес в этом отношении — у левых эсеров и максималистов. Это, в общем, понятно — в отличие от меньшевиков, социалисты-революционеры всегда были партией не парламентского, но подпольного, боевого типа, нацеленной на вооруженную борьбу. То же можно сказать и про анархистов. И на царской каторге, замечу, у эсеров и анархистов — абсолютное преобладание: большевиков там были считанные единицы.

Так вот, эсеровские боевые дружины под красным флагом — неотъемлемая часть истории борьбы «за власть Советов», причем повсеместно, в том числе и на Урале.

В Ижевске, к примеру, уже с сентября 1917 года власть была захвачена большевиками, опиравшимися на максималистскую Красную гвардию. А вот характерный документ лета 1918 года — сводка Информотдела Уральского управления НКВД о положении в екатеринбургском уезде в июне 1918 года: «13 июня отправлено в Екатеринбург для борьбы с чехами (от себя добавлю: всех послали на подавление мужиков. — Д.С.) 4 отряда, 412 человек, из них 3-й отряд — левые эсеры — 54 человека».

Участие анархистов было еще более весомым. Достаточно вспомнить, что под смешанными эсеро-анархическими лозунгами будет развиваться все так называемое сибирское партизанское движение.. Аналогичная картина и на Украине: достаточно вспомнить армию Н. Махно — а это далеко не единственная вооруженная структура под черным флагом на юге. А небезызвестная «Маруся» (собственно, Мария Никифорова) — командир анархистского отряда, воюющего за красных. Были многочисленные структуры подобного рода и на Восточном фронте (в том числе в Екатеринбурге). А в Москве вообще легально действовала Черная гвардия — и тоже за Советскую власть, и ее услугами охотно пользовались.

Что касается Питера, то активнейшее участие в описываемых событиях «красы и гордости революции — матросов» (Л. Троцкий) полностью избавляет меня от необходимости комментариев. Вспомните хотя бы «Оптимистическую трагедию» В. Вишневского. Отряды матросов-анархистов были ударным острием переворота 7 ноября, главной силой подавления юнкерских выступлений, первым призывом ЧК и первым оружием красного террора — С. Мельгунов рассказывает на страницах своего «Красного террора в России» о жутких расправах над офицерами, которые осуществлял в Питере анархист Н. Железняков (старший брат легендарного «матроса Железняка») со товарищи. А разгон Учредительного собрания, как вы знаете, производил сам «матрос Железняк» — тоже анархист. Но самое впечатляющее — это список военных деятелей Красной Армии, имевших «альтернативную» партийность.

Помимо уже упоминавшегося меньшевика С. Вострецова это: макисмалисты М. Левандовский и Р. Эйдеман; левые эсеры Ю. Саблин, М. Муравьев, А. Егоров, С. Лазо, Г. Котовский, В. Киквидзе; анархисты…

Впрочем, о них речь особая, поскольку список их наиболее представителен. Так вот, анархистами были: командующий Восточно-Сибирской партизанской армией Н. Каландаришвили; уже упоминавшийся легендарный «Железняк» — А. Железняков; К. Акашев — о нем надо рассказывать вообще отдельно. 7 ноября он, по сути, сыграл самую главную роль в перевороте: будучи комиссаром Временного правительства по артиллерийским училищам, он по поддельному документу (!) убедил юнкеров-артиллеристов покинуть позиции у Зимнего дворца (тем самым сделав его оборону, по существу, невозможной).

В гражданскую войну Н. Акашев — командующий Военно-воздушными силами Красной Армии. Его послужной список весьма впечатляет: взятие Казани, борьба с конницей Мамонтова, на Урале — участие в уфимской операции и деблокаде Уральска (и то, и другое — летом 1919 года). На Урале, кстати, был и еще один чрезвычайно популярный военачальник-анархист. Это… Чапаев. Да-да, он в 1917 году состоял в саратовской организации анархо-коммунистов! Вспомните теперь все то, что я писал о Чапаевской дивизии в предыдущих главах и что Д. Фурманов тоже был анархистом. А теперь сделайте выводы, несомненно, прославленная дивизия в некотором смысле была «уральским аналогом» махновской армии.

Кроме того, вполне хватало и командиров, не состоявших в упомянутых партиях, но явно к ним тяготеющих. Таковы партизанские командиры А. Кравченко в Минусинской котловине, П. Щетинкин в так называемой Свободно-Баджейской республике (около Байкала). Оба явно проанархически настроены. Напомню, что и Иркутский Политцентр, расстрелявший Колчака, состоял из людей, примыкавших к вышеупомянутым партиям.

А на Украине, в довершение всего, были так называемые боротьбисты (коммунисты-националисты). Они группировались вокруг газеты «Боротьба» отсюда и название. Так вот, к боротьбистам явно примыкали известные комбриги Т. Черняк и В. Боженко, а также прославленный начдив Щорс.