Шрифт:
В общем, «разгулялись по России бесы» (М. Волошин). И все стоят друг дружки…
Однако у всех вышеописанных ужасов есть одна общая черта: это, по словам русского историка С. Мельгунова, «эксцессы на почве разнузданности власти и мести». Красный же террор — явление совершенно иного порядка.
Первое. По количеству пролитой крови большевики оставили далеко позади всех остальных участников междоусобной бойни. Тот же С. Мельгунов пишет: «По советским сводкам можно было установить среднюю цифру в день для каждого застенка ЧК: кривая расстрелов поднимается от 1 до 50 (последняя цифра — в крупных центрах) и до 100 в только что завоеванных Красной Армией полосах. Эти взрывы террора наступали, однако, периодически и опять спадали, так что в среднюю скромную цифру нужно установить приблизительно в 5 человек в день и в год — 1,5 миллиона».
В год — полтора миллиона? Нет, много больше, потому что, во-первых, отделений ЧК было не тысяча по тогдашней Совдепии, а гораздо больше; во-вторых, С. Мельгунов не учел те данные, которые приводит А. Солженицын в «Архипелаге ГУЛАГ»: расстрелы помимо ЧК — через суды, ревтрибуналы, Особые отделы, желдортрибуналы, трибуналы ВОХРы и так далее. Плюс действия заградительных отрядов — да, они уже с 1918 года находятся на Восточном фронте! — и наконец, просто репрессии в прифронтовой полосе. И самосуд. Так что и цифра в 2–2,5 миллиона человек в год — не фантастика. А если учесть, что мельгуновский подсчет оканчивается 1924 годом, получается, что с 1917 по 1924 год большевики извели только репрессиями 10–15 миллионов человек. Это без голода, эпидемий, жертв войны и некрасного террора.
Таких показателей ни у одного режима XX века нет, включая нацистов, маоистов и полпотовцев. Тут мы точно «впереди планеты всей» — аж в книгу рекордов Гиннесса попали.
Второе и главное. Красный террор не только количественно, но и качественно несопоставим с повседневными зверствами братоубийственной войны, ибо не был продиктован необходимостью обороны или подавления сопротивления. Последнее было само собой — я уже писал ранее, с какой жестокостью большевики топили в крови рабочее, крестьянское, казачье, национальные движения. Но это все — хоть и с грехом пополам — попадает под известное ленинское определение: «Всякая революция только тогда чего-нибудь стоит, если она умеет защищаться». Собственно же красный террор был развязан — я на этом настаиваю — не для защиты.
«Это система, нашедшая своих идеологов; это система планомерного проведения в жизнь насилия; это такой открытый апофеоз убийства, как орудия власти, до которого не доходила никогда ни одна власть в мире… Этого не было у белых. Где и когда в актах правительственной политики в публицистике этого лагеря вы найдете теоретическое обоснование террора, как системы власти? Где и когда звучали голоса с призывом к систематическим официальным убийствам, „введению института заложников, к организации концлагерей?“» (С. Мельгунов).
Вот здесь — гвоздь проблемы. Террор как орудие власти — то, с чем большевики взошли на политический Олимп. Причем задолго до того, как кто-либо вздумал оказать им сопротивление.
Главных причин такой политики, на мой взгляд, — две. Первая, безусловно, — устрашение. Ленин и К прекрасно отдавали себе отчет в том, насколько будет непопулярна их политика, как мало желающих будет за ними последовать и как много будет протестующих и сопротивляющихся. Следовательно, нужно парализовать сопротивление всеобщим ужасом. Причем таким, от которого отвыкли и даже представить себе не могли люди, — по сценариям какого-нибудь Древнего Китая или Ассирии. Пусть все знают: убьют не только тебя — убьют (а прежде замучают и изнасилуют) твою жену, детей, близких, друзей, седьмую воду на киселе… «Мы готовим старому миру конец с ужасом» (В. И. Ленин).
Вторая причина — чисто теоретическая. Если помните, духовный «папа» Ильича, народоволец П. Ткачев, считал, что для успешного строительства коммунизма надо отправить на тот свет всех, кто старше двадцати пяти: они уже заражены проклятым прошлым и в светлое будущее не годятся. Ильич, расходясь с Ткачевым в критериях того, кого надо «мочить» (у Ткачева они, можно сказать, возрастные, у Ленина — классовые), сам принцип, безусловно, поддерживал. Ведь не дезавуировал же он слова теоретика партии, добрейшего и милейшего Николая Ивановича Бухарина: «Выбраковкой человеческого материала создадим новую породу людей». И сам, что называется, высказался: «Пусть 90 процентов русского народа погибнет — оставшиеся зажгут мировую революцию и построят коммунизм!»
И после этого еще кто-то хочет доказать, что Ленин был мудрый… Да, он был не просто мудрый, а гениальный — в тактике, в сиюминутных мгновенных прагматических решениях: здесь он себе не имел равных. На Западе таких называют «политическими байдарочниками» — как на каноэ, все камни и пороги обогнет и не утонет. Но как государственный и политический деятель в стратегии своей (особенно дальней)
Ленин, безусловно, — один из самых отъявленных авантюристов и маньяков всех времен и народов. И кампания его — ему под стать.
Вообще, Ленин — тип палача-идеалиста (как и Гитлер). Ведь его вера в коммунизм сродни религиозной. Все компоненты налицо: и рай (коммунизм), и некое подобие идеи бога (я бы сказал — восточного, буддийско-конфуцианского безличного бога — абсолютной идеи, по Гегелю; именно так у Ленина понимается идейное наследие марксизма), и нетерпимость к инакомыслию вполне средневековая, и инквизиция (ЧК), и так далее. (Напомню: слово «диссидент» означает: человек, не исповедующий официальной религии!) А впоследствии «внучата Ильича» все это и во внешние формы отлили вполне религиозные: мавзолей построили (чисто буддийский принцип ступа или пагода над реликвией — кусочком плоти Будды), мумию из пророка сделали, новую святую троицу — Маркса, Энгельса и Ленина — на всех красных углах вывесили (это тоже в духе Востока — там так же Конфуция, Лао-Цзы, того же Будду обожествили), ритуальные шествия под красными флагами устраивали (у красного цвета, кстати, своя символика — от древнейшего культового, восходящего к ряду дохристианских верований, до красных полотнищ арабских халифов и флибустьеров — те их вывешивали, когда хотели предупредить: «Режем всех!»)… В общем, создали типичное неоязычество такое, о каком мечтали философы так называемой «консервативной революции» в Европе, невольные теоретические предтечи фашизма (Ю. Эвола, Р. Генон, К. Шмитт, А. Мюллер ван дер Брук и другие). Кстати, у Гитлера флаг был тоже красный. И нацистское приветствие, восходящее к Древнему Риму, у нас применялось в пионерской организации…