– Пастухов не может быть человеком ЦРУ. Не та биография, не та психофизика, все не то. Даже методы его действий чисто русские.

– Согласен, - кивнул Профессор.
– Именно потому, в частности, что он знает обо мне больше, чем ЦРУ. Насчет того, что у нас в стране меня знает не больше десяти человек, - тут, я думаю, Пастухов или ошибся или соврал намеренно. Меня знают человек двадцать. И я знаю всех, кто меня знает. Информация обо мне к Пастухову могла уйти только от них. И у меня есть возможность проверить, от кого именно. Я это сделаю. Так что этот аспект проблемы, будем считать, закрыт. Он бы и не имел решающего значения, если бы Пастухов не поделился этими знаниями с Кэпом. При этом вполне отдавая себе отчет, что разговор прослушивается вами или вашими людьми. Он не сомневался, что после этого вы уничтожите и Кэпа и его охрану?

– Он был в этом уверен на все сто. Он сам мне об этом сказал.

Профессор покачал своей голой головой старого грифа.

– Остроумное решение. Интересный парень. Досадно, что мы вынуждены использовать его в этой роли. Как он воспринял ваше решение не спешить с определением участи Кэпа?

– Попытался давить.

– Как?

– Намекнул, что для меня лучше сначала закончить всю операцию, а потом докладывать о ее ходе. И о том, что я могу оказаться где-нибудь в дальневосточном морском дивизионе.

Профессор засмеялся:

– Не дурак. Очень не дурак. Его ошибка в том, что он не знает истинных масштабов операции.

– Об этом я ему и сказал, - проговорил Егоров.

– А вы их знаете?

– В полном объеме - нет. Поэтому и прилетел к вам с этим докладом.

– Давайте сначала решим первую проблему, а потом займемся другими, предложил Профессор.
– Кэп. Никаких акций. Немедленно освободить и предоставить возможность действовать по его собственному усмотрению. Извиняться не обязательно.

– Но он уже знает, кто вы, - предупредил Егоров.
– И что вы руководите всей операцией.

Профессор отмахнулся:

– Не имеет значения. Об этом он будет молчать, как мертвый. И сам найдет способ заставить молчать своих охранников. К сожалению, он нам нужен. Вы понимаете, почему я говорю "к сожалению"?

– Да, понимаю, - подтвердил Егоров.

– Грязное дело.
– Профессор поморщился.
– Но мы вынуждены работать с тем материалом, который у нас есть. Это не доставляет удовольствия ни вам, ни мне. Но кто-то должен делать это дело. Выпало нам. Примем это с достойным смирением.

Профессор вызвал, из приемной помощника и приказал связать Егорова с его людьми в городе К.

Через три минуты в трубке раздался голос капитана-лейтенанта Козлова:

– Слушаю, шеф. У нас полный порядок, объекты на месте.

– Можете говорить открытым текстом, линия защищена, - подсказал Профессор.

– Всех освободить, - приказал Егоров.
– Проводить до их "линкольна", и пусть валят на все четыре. Извиняться за причиненные неудобства не нужно.

– Это приказ?
– уточнил Козлов.

– Правильно понял.

– Ну, хоть за то, что не нужно извиняться, спасибо. А морду напоследок набить нельзя?

– Раньше нужно было, - буркнул Егоров.
– Пастухов?

– Всю ночь был в номере, сейчас тоже. Спит. Машина его на месте, на стоянке. Никого постороннего в номере не было, ни с кем по телефону не говорил. Данные наружного наблюдения подтверждены с базы телеметристами. Так что никаких сомнений.

– Все, до связи, - проговорил Егоров и отключил селектор.

– Продолжим, - предложил Профессор.
– Салахов. Что же все-таки с ним случилось?

– Второй день ломаю над этим голову и не могу понять, - признался Егоров.
– Был найден мертвым в редакторской комнате телецентра. Сломана шея. По заключению судмедэксперта, очень необычным и профессиональным приемом. Смерть наступила мгновенно. Ориентировочно между семнадцатью и семнадцатью сорока. Минут без пяти семнадцать ведущий Чемоданов вышел из редакторской и направился к проходной, чтобы встретить Мазура. Он опаздывал на передачу в прямом эфире. Передача началась в семнадцать двадцать и закончилась в семнадцать сорок одну. Вместе с Мазуром он пришел из студии в редакторскую, и тут все и обнаружилось.

– Подробнее. Что?
– уточнил Профессор.

– Я не был на осмотре места происшествия с оперативниками. Это привлекло бы ко мне ненужное внимание. Но позже ознакомился и с местом происшествия, и со всеми материалами уголовного розыска. Оперативники в полном недоумении. В полу обнаружено восемь отверстий от пистолетных пуль калибра 9 миллиметров, найдено столько же гильз, плюс пустая обойма. Но нет никаких признаков того, что кто-то этими выстрелами был ранен. Ни капли крови, ничего. Не обнаружено самого пистолета. Можно предположить, что Салахов пытался защищаться, но нападавший оказался проворнее.