Тимашук извлек из кобуры ПМ и взвел курок.

– Если кто-нибудь. Еще. Скажет хоть одно. Слово. Пристрелю.

– А ты стрелять-то умеешь?
– нахально спросил Злотников.

Тимашук выстрелил. В замкнутом пространстве бокса звук выстрела ударил по ушам. Пуля выкрошила бетон над самой головой диверсанта.

– Ты что делаешь?!
– удивился он.
– А если бы попал? Камера же все пишет!

Ворвался встревоженный Сивопляс с охранниками, ощетинились автоматами.

– Все в порядке, - кивнул им Тимашук.
– Всем выйти.

– Вы бы поаккуратней, товарищ подполковник, - посоветовал Сивопляс.
– Баловство с оружием еще ни к чему не приводило.

– Выйди, - повторил Тимашук.
– Не заходить, не стучать, никого не впускать. Ни под каким видом.

– Да не зайдет никто, не зайдет. А я побуду.

Так-то оно спокойней. Занимайтесь, товарищ подполковник, а я посижу как рыба об лед.

"Черные" вышли. Сивопляс присел на корточки у двери. Привычно, как сидят на Востоке. С носилок приподнял голову Мухин:

– Палят? Или мне снится?

– Снится, - ответил ему Хохлов.
– Ты спи, спи.

Мухин затих.

– Это было предупреждение, - произнес Тимашук.
– Первое и последнее. Я умею стрелять. Злотников, хотите проверить?

– Артист, заткнись, - вмешался Пастухов.
– Уберите ствол, подполковник. Я отвечу на ваш вопрос.

– Позже. Сейчас я разговариваю с Доком.

– Спрашивайте, - сказал Перегудов. Тимашук нахмурился. Клиент не должен реагировать на окружающее. Выстрел помешал действию препарата. Девять минут потеряно. Ладно, ничего страшного. "Ангельское пение" свое возьмет.

Тимашук убрал пистолет и вернул камеру в прежнее положение. Подошел к Перегудову, наклонился над ним:

– Говорите, Док. Вы знаете, что такое УПСМ. Что это?

– Управление по планированию специальных мероприятий.

– Каких мероприятий?

– Не знаю.

– Это спецслужба?

– Да.

– Где ее управление?

– Где-то в Москве. В центре. В старом особняке.

– Вы бывали там?

– Только один раз. Меня привозили туда. В закрытой машине.

– Опишите особняк.

– Во дворе фонтан. С купидоном. Мраморная лестница, В кабинете черные балки, камин. Высокие узкие окна.

– Что за окнами?

– Не знаю. Я был там поздно ночью.

Тимашук отметил, как переглянулись арестованные. Понял: горячо, на нерве, попал на нерв.

– Это был кабинет начальника управления?

– Да.

– Вы знакомы с ним?

– Да.

– Кто он?

– Генерал-лейтенант Нифонтов.

– Ваши друзья знают его?

– Да. Мы познакомились два года назад. Тогда он был генерал-майором.

– Кому подчиняется УПСМ?

– Точно не знаю. Думаю, президенту.

– Какому президенту?

– Президенту России.

– Президенту России? Вы уверены в этом?

– Мне так кажется.

– Почему?

– В кабинете был телефон АТС-1. И еще один аппарат. С российским гербом. И с красной надписью "Президент".

Вот так дела. Спецслужба президента? Если так, ясно, почему Г. дергается. "Дай доказательства. Мне нужны доказательства. Прямые, а не косвенные". Что же происходит?

Г. всегда был в команде президента. А теперь вдруг повел игру против службы хозяина? Или это УПСМ выступило против президента? Вряд ли. В этом случае Г. не понадобилось бы никаких доказательств. Достаточно намека. В Кремле - как в разведке. Подозрение равноценно событию.

Ничего не понятно.

– Вы работали на УПСМ?

– Да.

– Вы и сейчас работаете на УПСМ?

– Яхта. Очень громкая музыка.

– Почему вы работаете на УПСМ?

– Миллион.

– Вам обещали заплатить миллион? Миллион рублей? Миллион долларов?

– Миллион алых роз. Из окна видишь ты. Кто влюблен и всерьез.

– Вы предполагали, что вас будут допрашивать?

– Да.

– И поэтому накачались попсой?

– Да.

– Это вам посоветовали ваши заказчики?

– Да. Их психологи.

– Кто ваши заказчики?

– Центр.

– Управление по планированию специальных мероприятий?

– Зайка моя, я твой зайчик.

Подполковник Тимашук посмотрел на часы. Через шестнадцать минут препарат перестанет действовать. Доза оказалась слишком маленькой для массы Перегудова. Нужно было сразу делать второй укол.