Особа, взявшая на себя заботу о вас, была сестрою того самого молодого человека, который предлагал вас усыновить. Вашей матери она доводилась двоюродною сестрой. У нее только что умер ребенок, и вы заняли его место, потому что ваша матушка была слишком слаба и больна, чтобы кормить вас; и кормилица до того привязалась к вам, что с неохотою отпускала даже в монастырь, где монахини, любившие и жалевшие несчастную мать, наперебой ласкали и баловали младенца. Матушка ваша с каждым днем все сильней чувствовала в себе религиозное призвание и к концу второго года своей жизни в монастыре постриглась в монахини.

Ваша кормилица принадлежала к семье выходцев из Франции, ткачей по ремеслу. Незадолго до того, как ваша матушка дала священный обет, все семейство переселилось в Аррас, городок во французской Фландрии, захватив с собою и вас, которому в ту пору едва исполнилось три года. Городок до поры последних крутых мер, принятых французским королем, кишел протестантами, и, в бытность свою там, отец вашей кормилицы, старик Пастуро, тот самый, с которым вы потом жили в Илинге, воспринял реформатское учение, совратив с пути истинного и всю свою семью. Будучи изгнаны эдиктом его христианнейшего величества, они перебрались в Лондон и установили свои станки в предместье Спитлфилдс. У старика были кое-какие деньги, и он взялся за прежнее ремесло, но дела шли плохо. Он был вдов, хозяйство его вела дочь, также овдовевшая к тому времени, а сам он вместе с сыном трудился у своего станка. Меж тем ваш отец, незадолго до смерти короля Карла, открыто признал свое обращение в лоно истинной церкви, помирился с лордом виконтом Каслвудом и, как вы знаете, женился на его дочери.

Случилось так, что младший Пастуро, идучи однажды с куском парчи к торговцу, которому он поставлял товар, встретил у двери кабачка на Лэдгет-Хилл своего старинного соперника. Пастуро тотчас же признал вашего отца и, схватив его за ворот, стал всячески поносить, как негодяя, который соблазнил девушку, а затем бросил ее с ребенком на руках. Мистер Томас Эсмонд, также узнавший Пастуро, стал просить, чтобы молодой ткач умерил свое негодование и не собирал толпы вокруг, и предложил войти в таверну, обещая дать любые объяснения. Войдя, Пастуро услыхал, как хозяин приказал слуге проводить капитана Томаса в свободную комнату; отец ваш предпочитал называться запросто, по именит, в тавернах, завсегдатаем которых он был и которые, правду говоря, не принадлежали к числу наиболее почтенных заведений такого рода.

Надо вам сказать, что капитан Томас, или лорд Каслвуд, как он именовался впоследствии, за словом в карман никогда не лез и умел заворожить любую женщину и любого кредитора пространными россказнями, подносимыми с видом такого простосердечия, что даже самый непреклонный заимодавец попадался на удочку. И чем больше он говорил, тем его рассказ становился правдоподобнее. Он нанизывал небылицу за небылицей с быстротой и связностью поистине удивительными. Нужно было, вы меня простите, очень хорошо знать вашего отца, чтобы безошибочно отличать, когда его милость вр... говорит неправду.

Он мне рассказывал, - вздыхая и сокрушаясь, когда бывал болен (страх смерти всегда вызывал у него стремление каяться), и весело хохоча, когда бывал здоров, ибо его милость был тонким ценителем забавного, - о том, как за каких-нибудь полчаса, прежде чем была допита первая бутылка, ему удалось совершенно обойти бедного Пастуро. Он признал, что соблазнил девушку; этого он попросту не мог отрицать; но, пользуясь своей способностью источать слезы в любую минуту, он проливал их столь обильно, что сердце его доверчивого слушателя растаяло. Он скорбел о вашей матери горестнее, нежели сам Пастуро, который, по свидетельству милорда, плакал навзрыд, бедняга; он честью клялся, что дважды посылал деньги в Брюссель, и даже называл имя купца, у которого эти деньги и поныне лежат для бедной Гертруды. Он даже не знал, жива она или умерла, родился ребенок или нет, но без труда выпытал все это у простодушного Пастуро. Услыхав о том, что она ушла в монастырь, он сказал, что и сам надеется кончить свои дни в божьем доме, если ему суждено пережить свою жену, которую он ненавидит и на которой женился лишь по принуждению жестокосердого отца; услыхав же, что сын Гертруды жив и в настоящее время находится в Лондоне, "я так и встрепенулся, - рассказывал он мне, - и так как в ту самую пору жена моя собралась родить, то я подумал: черт подери, если этот старый шут, мой тесть, вздумает сквалыжничать, вот отличный способ припугнуть его".

Он выразил свою глубочайшую благодарность семейству Пастуро за попечение о ребенке - вам в ту пору шел уже шестой год, - но в ответ на изъявленное им желание тотчас же отправиться навестить дорогого малютку Пастуро отрезал напрямик, что они не желают больше видеть его в своем доме; что он волен взять мальчика, хоть им и жаль будет расстаться с ним; что, будучи людьми бедными, они не откажутся от денег, если ему угодно будет предложить их; если же нет, то, с божьей помощью, сумеют вырастить ребенка и без этого, как растили до сих пор, - и капитал поспешил согласиться, со вздохом сказав, что "для милого дитяти лучше будет, пожалуй, если он останется у друзей, которые были так добры к нему"; и впоследствии, рассказывая мне обо всем этом, честно признавал, что поведение и речи ткача заслуживали всяческой хвалы и восхищения и что француз - достойный человек, тогда как сам он, да помилует его господь, подлец и негодяй.

– Отец ваш, - продолжал мистер Холт, - не скупился на деньги, когда они у него бывали; и так как в этот самый день им была получена некоторая сумма от дяди, то он щедрою рукою выложил ткачу тут же десять золотых, пообещав оказывать такую поддержку и в дальнейшем. Он тщательно записал себе в книжку адрес Пастуро, будучи сам спрошен о том же, с готовностью отвечал, что его зовут капитан Томас, а живет он в Нью-Лодж, в Пензанее, в Корнваллийском графстве, в Лондон же приехал лишь на несколько дней по делу, связанному с имуществом его жены; последнюю он описал как женщину весьма сварливого нрава, хотя и не злую по природе; отца же своего изобразил корнваллийским сквайром, человеком слабого здоровья, по смерти которого он надеется получить недурное наследство, что позволит ему устроить судьбу мальчика и щедро вознаградить его благородного покровителя. "И клянусь богом, сэр, сказал он мне обычным своим шутливым тоном, - я тут же заказал кусок парчи такого же точно узора, как тот, что был у ткача в руках, и подарил его своей жене на пеньюар, в котором она могла бы принимать поздравителей, когда разрешится от бремени сыном".

Небольшая пенсия, назначенная вам, выплачивалась довольно аккуратно, а когда, после; смерти дяди, отец ваш сделался виконтом Каслвудом, мне было поручено наблюдение за вами, и это я настоял, чтобы вы были взяты в дом. Ваша приемная мать к тому времени скончалась; отец ее женился, и жена не ладила с пасынком. Молодой человек воротился в Брюссель, чтобы жить вблизи женщины, которую он любил, и там умер несколькими месяцами раньше ее. Хотите взглянуть на ее могилу на монастырском кладбище? Настоятельница была когда-то моей прихожанкой, и я знаю, что она до сих пор сохранила добрую память о сестре Марии Магдалине.