– Там была прекрасная библиотека, - сказал в раздумье Сухов.

– Вы знаете, кто там живет?

– Старая одинокая женщина...

– Одному плохо, - резюмировала машина.

Наконец пламя унялось. Все четче становились очертания фигур пожарников. Один из них крикнул из окна:

– "Скорую помощь" вызвали?

"Значит, Наталья дома, если спрашивают о "Скорой". Жива?"

Антон побежал к дому.

Дверь помещения распахнута. В коридоре Антон увидел пожарника с фонарем-прожектором в руке. Сухов переступил порог, не говоря ни слова. Биокибер ослепил его прожектором и загородил проход своей мощной фигурой:

– В чем дело?

– Я врач. Живу в этом доме. Где она?

Пожарник направил луч в глубину комнаты. На полу лежало обгорелое тело.

– Врач ей уже не нужен, - сказал тихо.

Антон подошел к Наталье, за ним шагнул пожарник, ярче освещая застывшее в неестественной позе тело.

Сухов почувствовал под ногами вязкое месиво. Посмотрел на пол, чтобы не видеть того, что осталось от Натальи. Он стоял на какой-то грубой тряпке, пропитанной влагой. Поднял взгляд: дверцы шкафа открыты, все, что было в нем, выброшено на пол и на стол возле окна.

Очевидно, Наталья старалась погасить огонь. Но почему вдруг все загорелось?.. Существует же автоматическая противопожарная система. От старых книжек с бумажными страницами ничего не осталось. А библиоскопы тоже, пожалуй, вышли из строя. Блоки памяти не выдерживают большой температуры. В комнате стоял мерзкий тошнотный запах мокрого пожарища и горелых волос. Что же здесь произошло?

– В какой вы квартире живете?
– спросил вдруг пожарник.

Антон ответил.

– Вы ее хорошо знали? Понимаете ли, здесь такое дело... Очень похоже на самоубийство. Противопожарное устройство сознательно заблокировано. Точнее - выведено из строя...

Антон долго молчал, потом направился к выходу, высоко поднимая ноги, хотя ботинки уже промокли насквозь, на пороге повторил номер своего помещения и добавил после паузы:

– Это на пятом этаже.

Пожарник посветил ему, чтобы он не споткнулся в коридоре о валяющийся стул.

– У вас, случаем, нет запасной вилки?
– спросил другой пожарник, когда Антон выходил на лифтовую площадку.
– От температуры здесь все лампы лопнули или, может, кто их специально...

Сухову показалось, что он теряет сознание. Не задумываясь, есть ли у него дома запасная виолевая лампа, тяжело выдохнул:

– Нет, - и поплелся к лифту.

Войдя в свою квартиру, долго, как-то неумело переобувался. Проходя мимо детской комнаты, споткнулся о пушистый коврик перед дверью, потерял равновесие и упал. Разбудил сына, но скорее всего, тот и не спал еще.

– Это ты, папа?

Антон, услышав голос Витасика, зашел в комнату.

– Да, это я, сынок.

– Опять ты поздно... Включи свет.

– Не нужно, Аленка проснется. И тебе давно пора спать.

– Папа, ты не брал дистанционный пульт от Антика?

– Нет, не брал. А ты занимался сегодня математикой?

– Да... Но без Антика очень скучно. Ты не знаешь, куда мог задеваться пульт?

– Не знаю... Спи. И пусть тебе снятся хорошие сны. Пусть приснится, что ты летаешь...

– Не буду выбирать такой сон.

– Почему?

– Не хочу летать во сне. Хочу по-настоящему.

– Со временем полетишь и по-настоящему, Витасик.

– Полечу. Я сделаю себе такие... такие... Нет, не крылья, а... знаешь...

"Когда-то и я мастерил себе воздушный шар, чтобы самому полететь по-настоящему. Когда это было? Вроде вчера, или приснилось? Вчера приснилось. Посреди двора стоял проволочный каркас, и все спотыкались о проволоку..."

– Я сделаю себе такие аккумуляторы, они поднимут в небо.

– Аккумуляторы не смогут поднять тебя в небо. Но когда-нибудь, Витасик, ты... сделаешь все как следует... Спи...

– Зачем ты вошел к ребенку? И не стыдно тебе?! Сам живешь, как перекати-поле, и ребенка приучаешь.

– К чему приучаю, Вероника? Витасик не спал.

– Ты негодяй, - бесстрастно произнесла жена и зевнула.
– Твоя операция давно закончилась. Я звонила в клинику. Ты думаешь лишь о себе.

Сухов стиснул зубы.

– Спи, сынок. Нужно спать.

Он знал, что Вероника не спросит его о том, где он был. Знал, что несколько дней они вообще не скажут друг другу ни слова, притворяясь умиротворенными и внутренне спокойными.

"Собственно говоря, вовсе не притворяясь. Каждый из нас действительно уймется. Равнодушие? Усталость? Разочарование? Что-то иное или все сразу? Но как она может спокойно стоять на пороге комнаты, зевать и при ребенке обзывать меня..."

– Наталья сгорела, - сказал чуть слышно.