– Каждый кар, соответственно с ситуацией, принимая то или иное обличье, - быстро затараторил Серафим, судорожно всхлипывая при вдохе, должен разграничивать всех землян на две категории: на тех, кто сможет работать на маргонов, и на тех, которые работать на маргонов не смогут... Первые остаются жить под постоянным надзором и контролем каров, вторые уничтожаются, соответственно с ситуацией... их мозг и кровь используются для питания вновь создаваемых каров...

– Так. Все правильно, - прервал его Сухов, неимоверным усилием воли сдерживая дрожь в голосе.
– А конкретно твое задание?

Серафим долго, сосредоточенно молчал, изучающе глядя на Сухова.

– Да. Припомни. Иначе я не гарантирую, что все закончится для тебя нормально.

– Мое задание?

– Да! Да! Чем ты отличаешься от других каров?

– Чем я... я отличаюсь? Ты об этом знаешь? Чем... Чем... бессмысленно повторял Серафим и вдруг опять расплакался: - Не убивай меня... Я хочу жить. Не я виноват, что во мне дефект. Я очень старался, но не могу. Дай мне еще поесть. Только придумай, Сухов, что-нибудь настоящее, ты же знаешь, что мне, как и всем растущим карам, нужен мозг и кровь. Тогда я стану каром. Вот увидишь! Я стану! Антон, еще одного Юпитера... Хотя бы... Возможно, только этим я и отличаюсь... Я не могу до сих пор принимать живительную энергию маргонов... Пока не могу! Мне нужны мозг и кровь... Красная кровь... Пожалей меня... Помоги...

– Ну ладно, пошли ко мне в кабинет. Я сделаю тебя настоящим каром.

Сухов опасался лишь одного - вдруг наркотический препарат, который он имел дома для хозяйственных нужд (преимущественно для мытья кистей и пульверизаторов после ремонтно-художественных авралов Вероники), окажется недостаточно действенным. Откуда ему знать, какой организм у каров? Стоит только Серафиму догадаться... Из комнаты не выйдешь. И позвонить никуда не успеешь. Одолеть своего с виду тщедушного противника Сухов не надеялся. Представились почему-то поединки с ядовитыми змеями, хищными зверями; подобные передачи Антон любил смотреть. И сейчас воображение буйно рождало лишь драматические картины... Надежда теперь - на средство для отмывания малярных кистей. Но подействует ли оно?

– Давай побыстрей. Я вижу, что уже пора, - многозначительно говорил Сухов.
– Спустя несколько минут ты станешь настоящим каром. Несложная процедура - и ты сможешь получать энергию от самих маргонов.

В кабинете Антон открыл флакон фторотана, плеснул на вату и протянул ее Серафиму.

– На, подыши немножко. Ложись вот здесь и дыши. И разговаривай со мной. Все время разговаривай. Рассказывай обо всем, что будешь чувствовать. Серафим послушно взял вату и поднес ее к носу.

– Как неприятно пахнет, - сказал он, но вдохнул глубоко.
– Что это такое?

– Я потом расскажу тебе... Не будем терять время. Здесь содержится и мозг, и кровь - все, что тебе нужно. Скоро ты станешь настоящим каром, и тогда мы с тобой побеседуем. Договорились?

– Да. Спасибо тебе. Я знал, я чувствовал, что Дирар говорил мне правду. А он говорил: Не бойся, малец, все будет хорошо. Мы позаботимся о тебе. Жаль, что должны выкинуть тебя за борт. Но все будет хорошо. Вот увидишь.

– Дыши, дыши. Глубоко дыши.

– Да. Я дышу. Интересное ощущение. Будто я отрываюсь ото всего, зависаю в воздухе. И лечу.

Антон еще раз плеснул из флакона на ватку.

– Говори, все время говори. Слышишь меня?

– Слышу... Как тебя звать на самом деле? Ты давно на Земле?

– На Земле я давно. А мое настоящее имя тебе сейчас... Дыши глубоко... Сейчас для тебя другое важно... Дыши... Серафим закрыл глаза и улыбался.

Это мое счастье, что фторотан подействовал. Пройдет еще несколько минут, и он уснет. Я позвоню... и этот ужас закончится.

– Я лечу. Я проваливаюсь в черный колодец. Я рождаюсь вновь, нахожу свое имя, - Серафим громко смеялся, открыв глаза, а Сухов еще раз подлил фторотана.

Ну, еще немножко. Дыши поглубже. Сейчас пройдет стадия возбуждения... Давай, давай, Серафимчик, дыши глубже.

– Я лечу. Спасибо тебе. Я хочу жить. И сейчас даже перестал думать о маргонах. Я живу, я лечу. Я свободная птица, высоко в поднебесье. Как тебя звать, Сухов? Ха-ха-ха-а... Спасибо. Лебеди летят в глубокий, бездонный колодец. Летят... Спасибо. Ночь, вобравшая в себя день. Лечу, оставив позади голод! И страх позади! Теперь все позади!

– Ты проснешься настоящим каром.

Но Серафим никак не засыпал. Лежал с улыбкой на губах.

Антон Сухов был на грани реального и неведомого... вновь наплывало беспамятство. Перед глазами расходились темные круги. Что-то теплое стекало по губам. Антон коснулся губ ладонью и увидел на ладони кровь. Ой быстро отвернулся, чтобы вытереть кровь незаметно. Но Серафим успел заметить:

– Маргон?! Что я вижу? Красная кровь? И белые лебеди... Ты обманул меня, Антон?!

В несовершенной памяти Серафима вспыхивали вполне реальные ассоциации.