В марте 1921 года должен был состояться очередной X съезд партии. Слушатели академии с нетерпением ждали его открытия. Некоторые из них были избраны на съезд делегатами, другие, в том числе и я, приглашены в качестве гостей.

В день открытия съезда мы - Белицкий, Урицкий, Федько, Борщевский, Рошаль и я - чуть ли не первыми пришли в Кремль. Нам не терпелось увидеть Ленина, услышать его.

...Вот за столом президиума появился Владимир Ильич. Все присутствующие встали и бурными долгими аплодисментами приветствовали любимого вождя. Зал долго не мог успокоиться. Когда же Ильич начал речь, сразу воцарилась тишина.

Затаив дыхание слушали мы Ленина...

В этот относительно мирный период враг, разбитый в открытой, вооруженной борьбе, менял тактику. Опираясь на кулацкие элементы в деревне, он организовывал заговоры и мятежи. Вспыхивали они в Сибири, на Украине, в Тамбовской губернии и других районах.

За несколько дней до открытия съезда белогвардейские элементы во главе с бывшим царским генералом Козловским подняли контрреволюционный мятеж в Кронштадте.

Они выдвинули демагогический лозунг "Советы без коммунистов". Этот лозунг привлек недостаточно сознательные, нестойкие элементы, которых в Кронштадтском гарнизоне было немало.

Мятежники располагали 135 орудиями, приблизительно сотней пулеметов. Военные корабли, поддерживавшие их, стояли в гавани под нарами.

Наступала весна. Финский залив от Кронштадта до Питера вот-вот должен был освободиться ото льда, что позволило бы мятежникам вывести корабли в море.

Контрреволюционный штаб Кронштадта стремился оттянуть время и тем самым лишить возможности части Красной Армии наступать по льду.

5 марта была восстановлена 7-я армия под командованием М. Н. Тухачевского. Были созданы два боевых участка: Северный (сестрорецкий) и Южный (ораниенбаумский). Начальником Северного участка стал Е. Казанский, Южного - А. Седякин.

Командование 7-й армии послало мятежникам ультиматум. Но Кронштадт молчал. Тогда 7 марта Тухачевский отдал приказ о штурме крепости. 8 марта наши войска вышли на лед и двинулись в атаку. Форты и корабли Кронштадта открыли интенсивный огонь. Понеся большие потери, части 7-й армии отошли.

Обстановка требовала принятия срочных мер. Тогда по предложению В. И. Ленина X съезд партии принял решение послать часть делегатов и гостей под Кронштадт. В числе посланцев съезда была и группа командиров из военной академии - Дыбенко, Федько, Урицкий, Саблин, Борщевский, Розе, я и многие другие. Кроме того, губкомы получили указание ЦК выделить лучших коммунистов для участия в подавлении мятежа.

Через некоторое время стали прибывать коммунисты и комсомольцы из Москвы, Киева, Твери, Смоленска, Пскова, Калуги, Рязани, Витебска, Новгорода, Иваново-Вознесенска. В самом Петрограде также была объявлена мобилизация коммунистов.

Рано утром 11 марта в Петроград прибыл спецпоезд - во главе с К. Е. Ворошиловым приехали делегаты и гости X съезда, члены ЦК, ЦКК, РВС, секретари губкомов, начальники и комиссары дивизий и полков, агитаторы, журналисты, писатели. С этим поездом приехал и я.

Командование 7-й армии располагало в это время следующими силами: в Ораниенбауме находились 32-я бригада М. Рейтера, 167-я бригада Н. Боброва и 187-я бригада, возглавить которую поручили И. Федько. Все эти силы были сведены в дивизию под командованием П. Дыбенко. На подходе находились эшелоны с частями 27-й Омской дивизии В. К. Путны. 79 я бригада этой дивизии, возглавляемая Г. Д. Хаханьяном, уже разгрузилась в районе Ораниенбаума.

Политико-моральное состояние в полках 79-й бригады было нездоровое. Среди бойцов раздавались голоса, что по льду к морской крепости не подступиться - лед не выдержит, что силы мятежников сломить невозможно и т. п.

В результате 235-й Невельский и 237-й Минский стрелковые полки охватило волнение, и они отказались участвовать в штурме Кронштадта. В эти полки срочно выехали К. Е. Ворошилов, назначенный комиссаром Южной группы, начальник Сводной дивизии II. Дыбенко, комбриг И. Федько, ряд делегатов съезда. Был среди них и я.

14 марта в 17 часов полки были выстроены перед казармами. Перед ними выступил К. Е. Ворошилов. Он зачитал приказ командования 7 и армии, в котором говорилось, что 235 и Невельский и 237-й Минский полки за нарушение присяги и выступление против Советской власти разоружаются, а зачинцики смуты отдаются под суд. Полки лишались боевых знамен, а личный состав звания воина Красной Армии.

Этот приказ ошеломил бойцов. По команде Дыбенко они сложили оружие тут же на плацу. Разоруженные полки были отведены в казармы. Все мы отправились к ним и всю ночь при свете коптилок вели разъяснительные беседы. Опомнившиеся воины сами осудили зачинщиков. Бойцы попросили вернуть им оружие и послать на самый опасный участок наступления.

Начальник дивизии В. К. Путна, прибывший в Ораниенбаум несколько позже, также обратился к командованию с просьбой дать возможность полкам искупить свою вину при штурме Кронштадта.