Однажды, когда я ехал из Свердловска в Камышлов, поезд, к которому был прицеплен мой вагон, остановился на полустанке. К моему вагону подбежал взволнованный железнодорожник и сообщил, что меня вызывает Москва. Я поспешил на станцию, к телефону. Поскребышев сказал, что со мной будет говорить И. В. Сталин.

Через минуту услышал неторопливый спокойный голос Верховного Главнокомандующего:

–  Мы вам позвонили по поводу вашего предложения создать армейское управление для резервных дивизий и перебросить их на Волгу в район Рыбинска, Ярославля. Ставка с вашим предложением согласна. Возглавить эту резервную армию предлагаем вам. Придаем в ваше распоряжение саперную армию Раппопорта, которая дислоцируется в Рыбинске. Вы согласны?

Я поблагодарил Сталина за доверие и выразил свое согласие.

В ноябре 1911 года было сформировано управление резервной армии, которое объединило все дивизии, переброшенные с Урала в район Рыбинска, Ярославля, Иванова. Командующим армией Ставка назначила меня, а начальником штаба - генерал-полковника Ф. И. Кузнецова.

Прибыв в указанный район, резервная армия сразу же включилась в подготовку Московского тылового оборонительного рубежа.

В соответствии с планом Ставки Верховного Главнокомандования я со штабом армии в недельный срок произвел тщательную рекогносцировку и определил полосу обороны. Передний край проходил по линии Рыбинск, Углич, Переяславль-Залесский, Шуя. Глубина обороны ограничивалась линией Ярославль, Кострома, Иваново.

В конце декабря я донес в Ставку Верховного Главнокомандования, что тыловой оборонительный рубеж создан, а резервные дивизии готовы выполнить любую боевую задачу.

В январе 1942 года большинство дивизий резервной армии по приказу Ставки было направлено в распоряжение командующих Западным, Калининским и Волховским фронтами.

В морозную январскую ночь по вызову Ставки Верховного Главнокомандования я выехал в Москву с докладом об отправке дивизий на фронт.

В город прибыли поздно ночью. Не заглянув домой, я направился прямо в Генеральный штаб.

Начальник Генштаба Маршал Советского Союза Б. М. Шапошников сидел в своем кабинете, в глубокой задумчивости склонившись над картой. Когда я вошел, он радушно приветствовал меня:

–  А, приехали? Ну как идет у вас работа? Отправили на фронт генералам Жукову, Коневу и Мерецкову дивизии?

–  Все исполнено, Борис Михайлович, как приказала Ставка. Полностью вооружили, выдали теплое обмундирование и валенки. Чудесные бойцы - эти уральцы! - не удержался я, чтобы не похвалить пополнение. - Народ рослый, плечистый, жизнерадостный, настроение у всех хорошее. Когда мы провожали их на фронт, мне так хотелось поехать с ними, и я, Борис Михайлович, глубоко сожалею, что не мог этого сделать.

–  А разве вам рана не мешает?

Стараясь не припадать на больную ногу, я прошелся по кабинету.

–  Вот видите, Борис Михайлович, рана зажила, и я в любую минуту готов ехать на фронт.

–  Ну хорошо, голубчик, - успокоил меня Шапошников, - отдохните после дороги, а завтра заходите. - И, к моему огорчению, добавил: - По-моему, вам еще рано по окопам лазить, можете повредить ногу, и будет хуже. - Посмотрев на бумаги, лежавшие перед ним, маршал сразу переменил тему разговора: - Как вы думаете, Иван Владимирович, может ли наш У-2 выполнять задачи бомбардировщика?

–  Что вы, Борис Михайлович? - удивился я. - Какой из У-2 бомбардировщик! Он в состоянии поднять всего несколько килограммов груза. Да и скорость-то у него такая, что из охотничьего ружья можно сбить, не говоря уже про винтовочный и пулеметный огонь.

–  Вот я тоже так думал, - улыбнулся Шапошников, - а специалисты нам доказали, что этот самолет при бомбежке ночью неоценим. Мы уже подготовили пять полков. Двести самолетов завтра вылетают и будут всю ночь бомбить фашистские войска...

Борис Михайлович, пожелав мне хорошего отдыха, снова погрузился в работу. Лицо его было усталым и озабоченным. Он, пожалуй, не слышал, как я вышел из кабинета.

Уже позже, на Закавказском фронте, вспомнился мне наш разговор с Б. М. Шапошниковым об У-2, столь славно проявивших себя в качестве ночных бомбардировщиков. Ну и задали же они жару фашистам! Недаром гитлеровцы бледнели только при одном слове "рус фанер" - так они называли наших боевых "кукурузников".

На другой день после посещения Б. М. Шапошникова я был у И. В. Сталина.

По-видимому, Сталин понял, зачем я к нему явился, потому что, не дав мне выговорить ни слова, предложил сесть и сказал:

–  Знаю, знаю, чего добиваетесь. Надоело сидеть в тылу?

–  Так точно, товарищ Сталин!

Сталин улыбнулся:

–  Ничего не поделаешь, придется удовлетворить вашу просьбу.

А еще через сутки, 19 января 1942 года, мне вручили приказ о новом назначении - заместителем главнокомандующего Юго-Западным направлением.

И вот я снова еду в действующую армию.

Штаб Юго-Западного направления находился в Воронеже, а командный пункт - в Сватово. Когда я прибыл на место и приступил к исполнению своих обязанностей, войска Юго-Западного и Южного фронтов, входившие в состав Юго-Западного направления, перешли в наступление и вели ожесточенные бои.