Немецко-фашистское командование придавало новороссийско-туапсинскому направлению особенно большое значение. Клейст и его начальник штаба генерал фон Грейфенберг отдавали явное предпочтение туапсинскому направлению перед моздокско-грозненским.

На мой взгляд, это было грубым просчетом немецкого командования. Все оперативные работники штаба Закавказского фронта пришли к единому выводу: такая оценка обстановки противником и такое решение должны привести фашистские войска к поражению на всем Закавказском фронте.

Почему же все-таки гитлеровское командование предпочло Туапсе Грозному? Думается, прежде всего из-за непоколебимой приверженности немецких генералов теории Шлиффена, той модернизированной "теории Канн", которая легла в основу военной стратегии и тактики генерального штаба третьего рейха.

Дело в том, что, выйдя на Туапсе, противник разрезал бы пополам Черноморскую группу наших войск и окружил две армии - 56-ю и 47-ю. Вот это стремление повторить "Канны" и продиктовало командующему группой армий "А" его туапсинский план.

Это был тщательно разработанный план. Лесистые предгорья Западного Кавказа имели в этом месте самый удобный проход к морю - железную дорогу Майкоп - Туапсе. Сосредоточив на этой дороге ударные силы, немцы рассчитывали одним броском захватить Туапсе и завершить окружение и разгром всего левого фланга Черноморской группы.

У гитлеровцев тут было одно большое преимущество: они наступали с севера и, следовательно, имели самую широкую возможность маневрировать силами по Кубанской долине. Кроме того, в распоряжении немецкого командования находилось много превосходных путей подвоза. У нас же наоборот: ни свободы маневра, ни достаточных путей подвоза не было, так как наши войска стояли среди лесистых гор, доходящих в этих местах до самого моря.

Наше положение затруднялось еще и тем, что помимо железной дороги Майкоп - Туапсе противник мог выйти к Туапсе несколькими обходными путями, проходящими через долины Псекупс и Пшехская. Это вынуждало нас распылять свои силы на несколько направлений и все время держать войска в состоянии крайнего напряжения.

Зная свои сильные стороны, немецкое командование в то же время не учло сильных сторон наших войск, и прежде всего оборонительного района Туапсе.

Севернее Туапсе мы располагали четырьмя исключительно хорошими естественными оборонительными рубежами. Это система лесистых гор разной высоты, отлично прикрывающих город со всех сторон. Первый, внешний, рубеж горы Оплепен, Гунай, Гейман, Елисаветпольский перевал и Сарай-гора. Они выше всех впереди лежащих высот на 300-400 метров. Поэтому весь рубеж мог господствовать над местностью. Второй рубеж - ряд высот, хребет между реками Гунай и Пшиш. Третий - горы Два Брата, Семашхо, Индюк, Гойтхский перевал. На этом рубеже противник имел возможность обходов и охватов по множеству ущелий, балок и троп. Наконец, четвертый, самый близкий к городу, - горы Псеиф, Большая и Малая Псеушхо, Заповедный, Невед.

Все эти рубежи, точно огромные концентрические круги, охватывали Туапсе до самого моря.

Немцы не учли и того, что рокадную магистраль нам заменял Черноморский флот, господствовавший на море. Флот обеспечивал бесперебойную работу тыла и оперативные перегруппировки Черноморской группы войск.

Недооценка противником этих наших возможностей превращала план его осеннего наступления на юге в авантюру. Тем не менее немецко-фашистские войска наступали на Туапсе с исключительным ожесточением и упорством.

После разгрома 3-й горнострелковой дивизии румын, пытавшейся обходным маневром найти лазейку для прорыва в сторону Геленджика и дальше по Кавказскому побережью, немецкое командование снова приказало наступать на Туапсе, не считаясь ни с какими потерями.

Советские войска, действовавшие на туапсинском направлении, располагали весьма выгодными позициями и поэтому имели серьезное преимущество над противником. Однако это никоим образом не могло компенсировать отсутствие проезжих дорог. В результате - огромные трудности с подвозом боеприпасов и продуктов, недостаток порой самых простых инструментов для фортификационных работ.

Стрелковая часть, оборонявшая горы Гунай и Гейман, раздобыла два десятка лопат, но лома ни одного не имела. А попробуй-ка выдолби окоп в скале без лома! Выручил какой-то смекалистый интендант: наладил изготовление ломов из осей обозных повозок.

Затрудняло наши действия и то, что все рубежи туапсинского направления располагались в густых лесах. А фашисты наступали со стороны Кубанской долины. Они имели специально обученные дивизии, всякие приспособления для действий на горном и лесном театре, разветвленную систему железных и шоссейных дорог, достаточное количество снарядов, продовольствия и неограниченные возможности маневра.

Первый таранный удар противник наносил из района Хадыженской по шоссе и по железной дороге Майкоп - Туапсе. Наши командиры всех рангов сумели заранее посоветоваться со стариками кавказцами, охотниками, лесничими, пастухами. Старожилы показали все ущелья, которые надо было прикрыть огнем. Они помогли советами нашим воинам и научили их хитрой "лесной и горной жизни". На деревьях бойцы и колхозники оборудовали тайные гнезда для снайперов-автоматчиков.

Мне рассказывали, как рядовой Пономарев, скрываясь в ветвях кряжистого дуба (впереди своей роты на 250 метров), подпустил разведку противника четырнадцать гитлеровцев и перестрелял тринадцать из них. Четырнадцатый забился в валежник, и снайпер привел его живым.