Гитлеровцы заметно повеселели: они уверовали в отсутствие опасности. Офицер отдал команду группе прикрытия подняться наверх. Ремонтники уже складывали инструмент, когда он отправился к паровозу отдать распоряжение машинисту. Партизаны, видимо, только этого и ждали: в промежутке между дрезиной и платформой он был сражен короткой пулеметной очередью из леса.

Не мешкая Андрей сунул в рот два пальца и издал пронзительный свист. И если для гитлеровцев стрекот пулемета стал полной неожиданностью и привел в замешательство, то ребята сигнала для себя ждали давно - их как ветром сдуло всех до одного. Подрастерявшуюся охрану точас накрыл свинцовый ливень. Скатываясь с насыпи, ребята слышали лишь дикие крики раненых, не успевших, похоже, даже вскинуть оружие. Когда стихла стрельба, только несколько человек сидя подняли руки над головой.

Появились и сами нападавшие; детвора спешила им навстречу, многие на радостях кидались обнимать своих спасителей.

Марта, найдя среди других Андрея, поспешила к нему и тоже обвила его шею руками; следом подошла Лена.

– Мне показалось, что тот гад, которого подбили первым, - показала в сторону дрезины, - он вроде еще живой: ворочается. Я хочу задушить его своими руками!
– добавила она с недетской ненавистью в голосе.

– Вон, по-моему, идет партизанский командир - бежим к нему, может, он разрешит, - сказал Андрей.

Заметив бегущих, мужчина остановился, поджидая. Пожилой, судя по бороде с проседью, буденновские усы; одет в гражданское, но подпоясан кожаным армейским ремнем с портупеей, на груди - бинокль. Это и позволило предположить в нем начальство.

– Товарищ командир, - обратился к нему Андрей, - вон тот фриц, которого подстрелили первым, он еще живой.

– Офицер?

– Да, начальник эшелона. Он вооружен пистолетом, будьте осторожны. Если б вы знали, какой это гад! Лена хочет задушить его своими руками

– Он ударил меня по лицу так, что я умылась кровью, - поспешила она объяснить причину ненависти, побоявшись, что Андрей проговорится о настоящей.
– Я плюнула ему в харю, когда он хотел помочь мне сойти по трапу.

Командир приставил бинокль к глазам.

– Кузьма Петрович!
– обратился к сопровождавшему его партизану. Займись-ка вон тем субъектом: он еще живой. Будь осторожен, у него в левой руке пистолет. Если сможешь, пока не добивай.

– У нас к нему особый счет, - пояснил Андрей.
– Мы хочем собственноручно.

– Есть! Попробую разоружить.

Пока другие партизаны проверяли убитых и раненых, Кузьма Петрович подкрался к дрезине, понаблюдал и, с автоматом наизготовку, подошел к раненому офицеру вплотную. Снизу было видно, как, ударом сапога выбив пистолет, он поднял его и подал знак подойти.

Ребята, первыми вскарабкавшиеся наверх, приблизились к Петровичу. В метре от них лежал скрюченный, окровавленный начальник эшелона. Ранен в обе ноги выше колен, прострелена кисть правой руки ("вот почему не отстреливался, - подумал Андрей.
– Как и когда-то комиссар, не смог взвести пистолет"). Жалкий, беспомощный вид фашиста не вызвал сочувствия, а глаза Лены горели ненавистью пополам со злорадством.

– Что, не нравится?
– сквозь зубы процедил Андрей.
– Собирался нас "стреляйт, как сапак", а вышло по-другому? Товарищ командир, так вы разрешаете Лене прикончить этого гада? Не только за то, что раскровянил ей нос, он...

– Он держал нас впроголодь и мучил жаждой, - перебила его Марта, не дав пояснить истинную причину мести.

– Да уж ладно... хотя мне и не следовало этого делать. Петрович, покажи, как обращаться с пистолетом.

– Я умею, - едва ли не выхватил Андрей пистолет; взвел, протянул Лене: - Держи двумя, вот так, а когда прицелишься, нажми на этот курок.

Та дрожащими руками обхватила рукоятку, направила дуло на недавнего мучителя, зажмурилась, но стрелять не решилась.

– Не могу, сделай это за меня ты...

– Что у вас тут происходит?
– строго спросил подошедший со стороны дрезины безбородый, одетый по-военному партизан.

– Да вот, комиссар... Уступил просьбе ребят: уж очень им необходимо собственными руками. Видать, крепко насолил офицеришка.

– Не надо бы этого делать, командир! Это же дети...

– Нет, надо! Видели б вы, как они с нами обращались!. .
– Андрей выхватил у Лены пистолет и, боясь, что комиссар запретит, направил его в живот еще более съежившегося фашиста: - Это тебе за Лену! За Нэлю! 3а Свету!
– Третью пулю всадил промеж глаз, после чего тот перестал дергаться .

– У них, похоже, веские причины для мести, - приняв пистолет, заметил командир явно не одобрявшему происшедшее комиссару.
– Что там у вас? кивнул в направлении дрезины, откуда донеслось несколько одиночных выстрелов.

– Приказал пристрелить раненых... А один оказался невредимым; уверяет, что немецкий коммунист.

– Говорит по-русски?

– Лепечет по-своему: Тельман, мол, гут, а Гитлер капут.

– Это, случайно, не Отто?
– схватила Марта за руку Андрея.
– Дядя комиссар, пожалуйста, не убивайте его! Мы его знаем, он не фашист. Он хороший, правда, Андрей?