Ему сразу стало не по себе. И Жене тоже. Точно их разом - грубо и резко - выдернули из нежной текучей воды и бросили на раскаленный песок...

– Ну, давай выходить, что ли...
– с выражением нарочитой небрежности бросил Кит и, ухнув, подхватил чугунную печь. Женька вспорхнула пташкой и полетела вперед. Перстень у неё на пальце пульсировал, наливаясь тревожнымшафранным светом...

Они сравнительно быстро добрались до дому - былоначало двенадцатого ночи. Город был пуст. Все праздновали Рождество.

"Только не отпускать её от себя, только не отпускать - тогда все пропало!" - стучало в висках.

Во дворе тоже не было никого, даже неугомонная компания парней, торчавших тут днем и ночью, скрылась куда-то.

Как там Овечкин?
– подумал Никита. Со всеми волнениями поездки у него совсем вылетело из головы, что Сергей Александрович остался один на один с треклятым котом. И получается, что если с ним что-то случится... Нет, такого Никита себе даже представить не мог, но все-таки... Если вышло что-то нехорошее, то вина на это целиком ложится на него, Никиту. А у дяди Сережи жена, дети...

Он постарался унять бешено бьющееся сердце, изо всей силы хватив кулаком по тому месту, где по идее оно должно было находиться. Не помогло, только хуже стало - сердце заколотилось как молот!

– Жень, ты куда?

Она нажала в лифте кнопку "шесть".

– Домой. Загляну, как там Слоник.

– А потом?
– он видел, что она не в себе: взгляд блуждает, на него не глядит - отводит глаза. И сама вся колышется как осиновый листик.

– Потом... не знаю. Мне нужно к тетке - ты же знаешь, она болеет.

– Но мы должны вместе встретить Рождество! Ведь осталось совсем чуть-чуть... Неужели тебе какая-то тетка важней, чем я!

– Она не какая-то, - начала она заводиться.
– Она мою маму лечила, спасала... только вот не спасла. Но что ж тут поделаешь, она говорит: мол, все в руках Божьих...

"Божьих, ага!
– зло подумал Никита.
– Знаю я, какому божеству она поклоняется!"

– Жень... Женечка, послушай, - он постарался как можно нежнее дотронуться до её руки.
– Я сейчас к своим поднимусь, выясню как они там... И сразу - к тебе. Хорошо? Только ты жди меня тут, дома. Никуда не уходи. Я тебя очень прошу и...

Легкая пауза затрепетала в узкой кабинке лифта.

– Я люблю тебя!

Женя вздрогнула. Лифт дернулся и остановился. Она обхватила ладонями его лицо - крепко так! И стояла, не говоря ни слова. Глаза её засветились новым ясным огнем.

Створы лифта раскрылись и Никите пришлось прервать паузу - он сжал её ладошки в своих, потом на секунду уткнулся в них. Они были такие теплые, маленькие и... беззащитные.

Оба вышли на площадку, где тусовались и курили какие-то алкаши. Женя долго-долго молча стояла и глядела на него, запрокинув голову. На площадке качался и таял дым сигарет. В воздухе волновались дымные силуэты, поля, какие-то знаки, фигуры... Она вдруг порывисто прильнула к нему, потом отпрянула и сказала всего два слова.

– Я тоже.

Он взлетел на седьмой этаж, прыгая через две ступеньки, отпер дверь...

Стол в гостиной был накрыт, за столом пировали, повсюду слышался смех, говор, музыка...

Где же Сергей Александрович? Его не было за столом.

Никита увидел маму и папу за дальним концом стола и, хотел было кинуться к ним, чтобы расспросить... когда из ванной чрезвычайно твердой походкой вышел Овечкин. Рукав рубашки на его левой руке был закатан - рука от кисти до локтя располосована двумя глубокими красными царапинами.

– О!
– воскликнул он, заприметив Никиту.
– Здравствуй, племя молодое! Значит уже вернулись?

– А...да, - каким-то крякающим голосом ответил тот.
– Это вас... кот?

– Да, ты че, парень! Это мы тут немножко... посуду побили. Кот! Где это видано, чтобы милейшее домашнее животное нападало на человека?А?!

– Никита, иди мой руки и садись за стол, - стараясь перекрыть гул голосов, крикнула ему мама.

– Мам, я сейчас. Я вернусь после, хорошо? Ты слышишь?

– После чего?
– не поняла мама.

Этот гул кого угодно может вывести из себя!

– После Рож-де-ства!
– проорал Кит и опять метнулся к Овечкину.

– Дядя Сережа... только пожалуйста, честно.

– Это всенепременно!
– пообещал тот.

– Это все-таки вас гадский котяра отделал, да?

– Ни в коем случае!
– торжественно провозгласил Овечкин.
– Ну, сам подумай: чтобы меня... какой-то кот... Это было бы совсем не мудро!

– Ну вот, вы не хотите ничего мне рассказывать, - в отчаянии дернул головой Кит.
– Тогда скажите, хотя бы, где он. Вы его все-таки... того?