– У него камера включена, – снова зашептал им пожилой и толстый. Не только серые глазки, но даже угри на его мясистых щеках лоснились подхалимажем.

– Что?!! – заорали молодые гэбисты, увидев, что Игорь не выключил камеру и снимает ее с бедра. – Выключи камеру, падло! Выключи, а то сломаем! – И стали тянуть руки к камере, закрывая объектив.

Но Игорь уворачивался и не выключал камеру. Я восхитился: этот парень снимал резню в Нагорном Карабахе и катастрофу в Армении – его не так-то легко было заставить выключить камеру.

– Ах ты, гад!!! – Один из гэбистов схватил Игоря за руку, заломил ее за спину, а второй стал вырывать камеру.

Но Игорь сопротивлялся и выворачивался, говоря:

– Камеру не дам! Хоть убейте, не дам!

– Отдашь, сволочь!..

– Ребята! – вмешался я, с ужасом думая, что только этого конфликта с КГБ мне не хватало при моем нелегальном пребывании в Москве. – Ребята, ну что вы, ей-богу! Вы же с ним из одного поколения – вам по двадцать пять и ему столько же. Неужели опять, как в двадцатые годы, – брат на брата? Мало ваш народ потерял за эти семьдесят лет?

Но не столько эта идиотская проповедь, сколько мой чистый русский язык ошеломил их на мгновение, они выпустили Игоря, повернулись ко мне:

– А вы кто?

– Американский журналист. – Я ткнул пальцем в свою импортную бирку на лацкане пиджака. – Из международной ассоциации журналистов. Подумайте, что я напишу в свою газету? Зачем вам этот позор? Ну, нельзя снимать – мы уйдем. Мы же не знали…

– Пусть он выключит камеру! – сказали мне гэбисты и снова гаркнули Игорю: – Выключи камеру, ты!

– Не выключу! – упрямо сказал Игорь. – У нас демократия и гласность!

– Ах ты, сука! – Они схватили Игоря за плечи и пинками в спину вышвырнули из бара в вестибюль. А потом вернулись ко мне и сказали: – Нас не касается, что вы там напишете! У него нет разрешения на съемку, а он снимает!

– Но это же не военный объект, – сказал я примиренчески, с тайной мыслью дать Игорю время смыться из гостиницы и унести пленку с моим интервью подальше от КГБ.

– Не важно! У нас инструкция! Телевидение должно заранее прислать письмо, получить разрешение, а тогда снимай сколько хочешь!

– И вообще, это валютный бар, надо за вход платить десять долларов. А вы не заплатили, а заказали водку! – упрекнул меня толстый администратор.

– Ладно, – сказал я молодым, считая, что Игорь уже уехал и теперь пора и мне уносить ноги. – Я могу идти?

– Пожалуйста, мы вас не задерживаем.

Я пошел к выходу из бара, не веря, что спасся.

Но когда я вышел (а следом за мной – трое молодых гэбистов и пожилой администратор), я вдруг увидел Игоря. Он стоял напротив выхода из бара, держа включенную камеру, и выстрелил в меня вопросом:

– Господин Плоткин, как вы прокомментируете то, что сейчас произошло?

Я оглянулся. И за моей спиной, в пяти шагах, стояли три сотрудника госбезопасности – молодые, рослые, с развернутыми плечами. Наверняка те самые «новые молодые специалисты», которые, как сказал в АПН генерал Быков, «обновляют сейчас личный состав КГБ». Рядом с ними суетился толстый администратор бара. А прямо передо мной, на расстоянии одного метра, был объектив телекамеры, то есть вся советская аудитория. Интервью продолжалось!

И уже не думая ни о Шестом американском флоте, ни о камерах лефортовской тюряги, я вдруг с ужасом услышал, что говорю с улыбкой:

– Ох, что вам сказать? Теперь я вижу, что вернулся на родину. Силы, о которых мы с вами говорили, – вот они. – И я даже показал на гэбистов. – Вот такие ребята, по инструкции сверху, будут провоцировать следующую шахтерскую забастовку на кровь и беспорядки! Чтобы можно было ввести военное положение и установить новую диктатуру…

Господи, что тут началось!

Гэбисты, белые от бешенства, бросились опять к Игорю, стали рвать у него из рук камеру. А он, не выключая ее, снова бился в их железных руках, крича: «Не отдам! Убейте, не отдам!» А я причитал рядом:

– Да подождите! Подождите! Вы же сказали, что в баре нельзя снимать, а здесь же не бар! Смотрите, тут полно иностранцев, на вас смотрят! И вообще, он же не убегает, не бейте его!

– Никто его не бьет! – остыли они. – Что вы глупости говорите? Кто его бил? Мы просто выключили камеру, потому что у него нет разрешения на съемку! – И прокричали Игорю, который держал камеру, обняв ее руками, как ребенка: – Не включай камеру, ты! – И опять мне: – А у вас в стране что делают с теми, кто не подчиняется органам секьюрити?