Шрифт:
– Спит, - сказал Алешка.
– Как водители.
И он высказал папе свои соображения. Папа не удивился. Похоже, он все-таки сам догадался.
– Тут вообще какое-то сонное царство, - добавил Алешка.
– Особенно в Пеньках. Бабки спят, коровы посреди дороги засыпают…
– Что-что?
– заинтересовался папа. А когда мы ему рассказали про доктора и его спящую красавицу Милку, вдруг спросил: - А вы его фамилию не знаете?
– Иван Павлович его зовут, а фамилию мы не спрашивали.
– А вы спросите, - как-то серьезно посоветовал папа.
– Только не у него самого.
– У Милки, что ли?
– фыркнул Алешка.
– Мы у архитектора спросим, - сказал я.
– Он человек посторонний.
– А это еще кто?
– удивился папа.
– Я смотрю, вы быстро обрастаете знакомствами на новом месте.
Пришлось рассказать и об Афанасии Ильиче и показать его подарок. Даже мама очень этим ядром заинтересовалась:
– Хорошая штучка, - сказала она.
– Цыплят под ней удобно жарить. А то я все булыжником крышку сковороды прижимаю. Подарите?
– Мы тебе другое найдем, - поторопился Алешка, - еще тяжелее.
– И утащил ядро в палатку.
Назревающий конфликт отцов и детей предотвратил вовремя вернувшийся дядя Федор.
– Вкладыши достал, - сообщил он.
– Завтра, Саныч, движок снимать будем. И юнцов наших к этому делу припашем.
– Их припашешь, - проворчала мама.
– Железку ржавую родной матери пожалели.
Дядя Федор и тут нас выручил:
– А тута, неподалеку, еще одну фуру угнали. А водилу пока не нашли. Спит где-нибудь.
Мы с Алешкой переглянулись. Но ничего не стали больше говорить. Все равно любой разговор перейдет на ржавую железяку, по опыту знаем.
…Стемнело. Мы поужинали при свете керосинового фонаря, вокруг которого вились мошки и ночные бабочки.
– Пейте молоко - и спать, - сказала мама.
Я молоко на ночь пить не стал. От него ночью бегать приходится. И первым забрался в палатку. Послушал, как за столом обсуждались завтрашние дела, как папа и дядя Федор устраивались на ночлег в машине. Задремал немного, но меня разбудили шмыгнувшие в палатку мама с Алешкой.
И долго не мог заснуть. И вовсе не из-за молока, которого я не пил. Какие-то мысли, связанные с этими фурами, беспокоили меня. И еще что-то мне мешало. Оказалось, это самое ядро. Оно как-то выкатилось из Алешкиного тайника - наверное, когда они с мамой укладывались, - и подкатилось мне под бок.
Я откатил его подальше, в ноги, повертелся еще и вышел из палатки.
Ночь уже разыгралась вовсю. Светили звезды в небе. Край его, там, где за лесом скрылось солнце, еще розовел, постепенно густел цветом и темнел. Трещали кузнечики и заливисто квакали лягушки. А на шоссе шумели машины и пробегали пятна света от их фар.
И вдруг мне опять послышался какой-то не очень далекий, то ровный, то прерывистый гул, и где-то за монастырем блеснул и погас мощный свет.
Я еще постоял у палатки, вслушиваясь и вглядываясь, пытаясь найти объяснение этому загадочному явлению. Но ничего у меня не вышло. Нет, не аналитический у меня ум. Стандартное мышление. Что ж тут поделаешь?
Я зевнул и забрался в теплую палатку, укутался поплотнее. А ядро XVI века опять подкатилось мне под одеяло. Но я не почувствовал, узнал об этом только утром…
Глава VII
ТАЙНЫ МРАЧНЫХ ПОДЗЕМЕЛИЙ
Утром я чуть не проспал интересное событие - скандал, который Алешка закатил маме, подозревая, что ночью она «скрала» его ядро.
– На исторических экспонатах цыплят не жарят!
– орал он в запальчивости.
– Куда ты его закатила?
– Да никуда я его не катала, - возмущенно отзывалась мама.
– Сам где-то спрятал и забыл!
Я стал выбираться из-под одеяла и нащупал ногой это самое злосчастное ядро. И выкатил его из палатки, под ноги Алешке.
Тот на секунду замолк и тут же сделал свой вывод - дикий, но симпатичный:
– Ах, это ты, Дима! Совесть замучила?
– И понеслось все по новой.
В конце концов он угомонился и запрятал ядро где-то в машине.
– Ты только не забудь, - посоветовала ему обиженная мама.
– А он уже кое-что забыл, - сказал папа, вытирая тряпкой измазанные в машинном масле руки. Они уже с усмехающимся дядей Федором подготовили двигатель к разборке.
– Он забыл, что ему нужно извиниться.