– Я не умею по-хорошему, - злорадно отозвался Грачев.

– А зря… - Петруша продолжал мечтательно смотреть в потолок.
– Ну, тебе же хуже.

– Хуже будет вам, - пообещал Грачев.
– С каждым часом все хуже и хуже. А потом совсем плохо.

– Нет, постой, - вмешался Бир.
– Может, стоит его выслушать?

– Стоит, - твердо сказал Петруша.
– Дело предлагаю. На большие бабки.

Вот тут бандиты заинтересовались. Бабки - это понятно, это интересно.

– Говори.

– Я это… позавчера большую партию яиц в ресторан сдал. И машину перьев отвез этому… Зайцеву. Модельер такой, знаешь?

– Ну?

– Деньги получил.

– Гони!

– Условие: пацана отпускаете.

Грачев задумался:

– Сколько баксов? Где они?

– Сколько - скажу: две штуки. А где - сначала пацана отпустите.

– А соврешь? Где мы его искать будем?

– А он с вами пойдет, бабки отдать.

Это им тоже понравилось.

– Значит, так, - продолжил Петруша.
– Зайдете в загон, идете в дальний угол - там у меня для птичек домики построены. В крайнем, в уголке - миска такая стоит, вроде тазика. Под ней в землю кастрюля вкопана, вроде бака… Да вон Лешка знает, покажет.

– Понял, - сказал Грачев.
– Пошли, пацан.

– И я с вами, - торопливо сказал Бир.
– Пополам разделим.

– Обойдешься, - ответил Грачев.

Когда все трое, с Алешкой во главе, вошли в загон, страусы сбежались, окружили их и с интересом стали рассматривать. Один из них даже попытался залезть клювом в карман Бира. Тот испуганно отскочил, а Грачев выхватил пистолет. Да, неуютно им показалось среди двухметровых гигантов. Но это было только начало…

– Пошли, - неуверенно сказал Бир.
– Веди нас, мальчик Леша.

– Вон туда, - Алешка махнул рукой в дальний угол загона.

– Э… далековато. Ну-ка, пацан, сбегай, мы здесь подождем.

– Ладно, - согласился Алешка. Осмотрелся и негромко сказал: - Гоша, пенальти.

Гоши поблизости не было. Склонив голову, он что-то озабоченно высматривал в песке между ног. Но тут же вскинулся, окинул пространство пытливым взором в поисках мяча. Уставился на Грачева, который стоял к нему спиной, и плавными, длинными неслышными шагами, набирая скорость, помчался к нему. Второй тайм начался.

Удар!

Грачев пролетел над землей метров десять и грохнулся пузом, подняв тучу песка и выронив пистолет. Будто снаряд взорвался.

Алешка подхватил пистолет, выскочил в калитку и задвинул щеколду:

– Ну ладно, вы тут сами разбирайтесь. Мне некогда.
– И пошел освобождать Петрушу.

И начался футбол!

Чем он закончился, вы уже знаете.

– Надо кран вызывать, - сказал папа.

– Да пусть посидит, - предложил Петруша.
– Ему о многом подумать надо.

Когда Грачева сняли с водокачки и повели через загон к калитке, он все порывался свернуть к дальнему углу. И бормотал:

– Там бабки… Две штуки баксов… Забрать надо…

– Бредит, - сказал Алешка.

Операция по освобождению заложников и задержанию террористов благополучно завершилась. Уехали «Скорые», пожарные, расселись по своим автобусам спецназовцы.

– Да, - вспомнил папа, садясь в машину, - а где этот, с автоматами и гранатами?

– В лесу, - сказал я.
– Партизанит.

Дядя Сеня, не будь дурак, потихоньку смылся. Но ничего, мы теперь знаем, где его искать. И в случае чего - он нас поддержит огневой подготовкой.

Деньги мы сдали. Когда их пересчитали и оформили, один папин сотрудник сказал:

– Во, наработали!

– Наворовали, - поправил его Алешка.
– Я думаю, эти деньги надо зоопарку отдать. И институту.

– Это будет справедливо, - сказал папа.

Лева жутко обрадовался, когда мы сказали ему об этом. Но еще больше обрадовался дядя Ваня, когда я протянул ему нож с костяной ручкой в меховом чехле.

– Ай!
– воскликнул он. И заплакал от радости.
– Ай! Какой хороший люди! Три раза хороший! Домой приеду - всем расскажу. Вся тундра знать будет, какой хороший люди Дима и Алеша.

– Три раза хороший, - засмеялся Алешка.

Мы проводили дядю Ваню в аэропорт. И он чуть не опоздал на свой самолет, потому что никак не мог с нами расстаться. Все жал нам руки и приглашал в свою тундру на нартах кататься.

А мы потом еще долго навещали в «Зверинце» Умку. Ему там было хорошо. Дядя Лева даже купил ему небольшой бассейн. Умка все время в нем плавал, даже кушать забывал. Но когда к сетке его вольеры подходил Алешка, он бросал все свои купанья, выскакивал на «берег», отряхивался и мчался к нему. И совал в дырки сетки свой черный нос. И даже поскуливал от радости. Наверное, у Норда научился.