На окраине господского двора, поодаль от водонапорной башни, возникло еще несколько одиночных разрывов. Это уже минометчики не удержались и проверили, как налажены их "самовары".

Игнат опять посмотрел на часы, перчаткой, как веником, помахал по лежащему на бурте автомату, скинул с него соломенную труху. Что бродило в голове Игната - один бог знает, только мысли вильнули куда-то, разбередили больное. Сказал:

– Кольку Ноговицина в Каунас увезли, на центральной площади похоронили.

О чем еще мог думать командир роты перед атакой? Как одолеть это пространство? Как зацепиться хотя бы за оградку? Как строить бой потом? Об этом он уже думал и передумал. Видно, и другое в голову пришло: о новых мертвых, которые обязательно будут и которых не повезут ни в Каунас, ни в другой какой город. Где-нибудь здесь похоронят, может, в этих же недорытых окопчиках, только если не поленятся, малость углубят. Не исключено, что Игнат и на себя со стороны посмотрел, посоображал тоскливо, где его зароют, когда жизнь кончится. Кончиться ей хоть сегодня, хоть завтра - совсем немудрено...

– Игнат, с первой цепью пойдешь?
– спросил Пятницкий.

Игнат отщелкнул диск автомата, надавил пальцем на выглядывающий патрон. Патрон лишь чуть-чуть подался. Успокоенный Игнат водворил диск на место и ответил:

– Прослежу, как дойдут до тех вон поваленных столбов, потом уж.

– Я здесь останусь, Игнат, пока не ворветесь. Ты не подумай чего...

– Балда!
– гневно сверкнул глазами Пахомов.

– Я перекатом. Со взводными продумано все.

– Хватит, Ромка,- оборвал его Пахомов.- Говорили - и хватит!

Пахомов хотел снова глянуть на часы, да не успел. В точно установленное мгновение по высоте с господским двором открыла огонь артиллерия. Бомбен быстро утопал в глинистой пыли, взвихренном мусоре слежалых листьев, в крошеве земли и кирпича, в ватно клубящемся дыме.

Пехота враз рванула из своих окопов, окопчиков, ямок, воронок. Солдаты, горбатые от вещмешков, бежали с быстротой, кто на какую способен. За канонадой артподготовки не было слышно привычного возбуждающего рева. Даже ДШК, бьющие разрывными с флангов, и выскочившие из дальних кустарников счетверенные пулеметные установки на "доджах" казались безмолвными.

Игнат сунул в карман фланелевые перчатки, чутко, совсем немного оттянул затвор автомата, проверил на слух - загнан ли патрон в патронник. Не глядя на Пятницкого, крикнул, чтобы слышно было:

– Ну, бывай, Ромка!

Шагов через двадцать обернулся, поднял автомат на вытянутую руку, потряс им.

Роман, чтобы лучше видеть не только Бомбей, но и дорогу, продвинулся к правому краю бурта. По возне за спиной понял: догадливый Женя Савушкин подтянул аппарат поближе. Роман взял трубку, натеплившуюся от руки Жени, не спуская глаз с поля боя, спросил в микрофон:

– Коркин? Машины готовы? Через десять минут цепляй.

Через десять минут первый взвод прекратит стрельбу, "студебеккеры" подхватят две его пушки - и на участок третьего батальона, к левому срезу парка, где есть довольно сносные укрытия. Неважно, что участок совсем другого батальона. В самом Бомбене участки метрами мериться будут. Там, в скученности, и вовсе не придется разбираться, кто кого поддерживает.

С этим взводом на прямую наводку пойдет Андрей Рогозин. Как только пехота зацепится за окраину или ворвется внутрь селения, Пятницкий прекратит стрельбу вторым взводом с закрытой позиции и как можно быстрее переместит наблюдательный ближе к пушкам Рогозина. Переброска двух "зисов" второго взвода к Бомбену - на совести Витьки Коркина.

Не первый бой, не раз уже испытано, а все равно ждешь от артподготовки чуда. Но откуда оно, чудо? И теперь вот. Ведь все вроде разнесли в Бомбене к свиньям собачьим, ан нет - стучат несколько пулеметов. Из-за дыма, из-за всего, что обрушилось на немцев, бьют пулеметы пока не очень прицельно, но и не совсем попусту: рота младшего лейтенанта Пахомова заметно редела. И все же шла, не останавливалась, залегала и вновь поднималась, вот-вот войдет в зону поражения наших снарядов. Пора об удалении огня позаботиться. Роман крикнул в трубку:

– Припять. По второму рубежу!

Перебросили огонь и другие батарейцы. Корпусные орудия давно уже долбили противника на дальней окраине Бомбена, где господский пруд, где кладбище с господскими могилами. Полковые пушки на конной тяге помчались вдогон пехоте. Хороши все же трофейные першероны. Не очень резвы, зато из любой болотины вытянут. Вот только на поле-то голое слишком отчаянно, опрометчиво. Уж не тот ли старший лейтенант со шпорами верховодит? Да что там упрекать - опрометчиво! Его, Пятницкого, орудия - вон они жмут, аж подпрыгивают на неровностях - разве скрытнее на дороге? Только и утешения, что липы по обочинам. Лыко, что ли, с них драть? Врежут немцы по кронам, и лыко, и куль рогожный - все будет.