Еще даже не разомкнув спекшихся, словно пластырем склеенных век, Голицын почувствовал, что в спальне он не один.

Рывком сев на постели, Голицын раздраил-таки свои иллюминаторы и увидел сидящего в кресле Ника.

– Приятное утро!
– прогудел Ник колокольным басом.
– Рад видеть тебя в добром здравии.

Голицын очень хорошо, даже без зеркала, представил себе свою опухшую, ноздревато-бледную, как непропеченный хлеб, физиономию, поросшую угрюмой кабаньей щетиной, и закашлялся в приступе самоиронии.

Впрочем, открыв глаза пошире, он тут же сказал себе: "Эге, брателло Ник, да и ты, выглядишь не лучше. Интересно, кто из нас пил всю ночь?".

В самом деле, господин Президент Фонда, пребывал в состоянии явно растрепанном. Осунулся, постарел и сгорбился так, словно некая беда непоправимая уверенно села ему на шею и свесила, как косы по плечам, длинные, бледные ноги.

Ник молча протянул Голицыну свернутый рулончик факс-бумаги, и Голицын его принял с таким чувством, будто это некий судья вручил ему его смертный приговор для ознакомления и, более того, для утверждения.

Факс гласил: "Уважаемый Господин Президент!

Ввиду вновь открывшихся обстоятельств, я вынуждена разорвать наш договор в одностороннем порядке.

Я, безусловно, отказываюсь от всех причитающихся мне сумм гонорара, вознаграждений, компенсаций и любых иных форм финансовых выплат.

Остаюсь с уважением,

Всегда преданная Вам,

Алиса".

Ник глядел на Голицына тревожно-пристально, очевидно ожидая каких-то комментариев, но тому кроме неуместной цитаты "ввиду нэкоторых обстоятэлств получатэлю сэго прэдлагаэтся явиться..." ничего в голову не пришло.

– Прости Ник, но я не совсем... Ты проясни ситуацию, - попросил Голицын, виновато улыбнувшись.

– Этот факс был отправлен сегодня в два часа ночи... И я тоже ничего не понимаю. Какие обстоятельсвва, кому и как они открылись?

– Видишь ли, мы пока ехали, - начал рассказывать Голицын, но Ник его прервал:

– Да, я в курсе. Мы уже провели расследование... Неприятная история. Стоило из Москвы ехать в бабушку-Европу, чтобы нарваться на такой же голимый беспредел... Но самое неприятное, что Алисе, вероятно, была ясна вся подоплека этого инцедента, из чего я заключаю, что дело это касалось ее лично. Во всяком случае, вчера же ночью она спешно, оставив все личные вещи, покинула страну.

– Куда?
– на пределе глупости вопросил Голицын, чувствуя от собственной интеллектуальной недостаточности нечто вроде мазохисткого удовольствия.

Это понятно. Вообразите, Помпея. День последний. Лава, дым, суета. Все уже все поняли, и только один безмятежный дурак сохраняет блаженную улыбку на устах до самого конца.

– Обратный адрес не указан, - криво усмехнулся Ник, помолчал и заговорил, нервно сплетая и расплетая явно для таких упражнений не приспособленные, пухлые пальцы: - Я попробую объяснить, Дима. Я обязан Алисе очень немногим ... собственно только одним я ей и обязан, но это одно - моя жизнь... Вот почему я просто обязан ее найти... В связи с чем, я хочу попросить тебя помочь мне в этом деле.

– Я все душой, - проговорил Голицын совершенно искренне, - но каким образом? Я же не сыщик. И я же не знаю ничего о ваших взаимоотношениях, не знаю преамбулы...

– А что бы ты хотел знать?
– спросил Ник.
– Спали ли мы вместе? Нет. Погляди на меня и сопоставь с ней. У тебя вопросы сами отсохнут... А купить ее невозможно. Те суммы, от которых она столь небрежно отказалась, это не соврать, тысяч пятьсот долларов... Плюс премиальные, конечно.

Голицын присвистнул.

– Да, от таких денег просто так не отказываются... Но я не то имел в виду, Ник, ничего личного. Я хотел сказать, что не знаю, какие служебные обязанности она выполняла в твоей фирме, с кем по бизнесу пересекалась?

– А, это пожалуйста. Предоставлю. Полный расклад. Мне важно получить твое принципиальное согласие.

– Да согласен, конечно!
– воскликнул Голицын.
– Но опять же: почему я? Я ведь не профи. Неужели у тебя в конторе нет своих профессиональных сыскарей?

– Ну козлов везде хватает, даже у меня в конторе. Они злы только шлюх по борделям трахать, а как до дела доходит... Я поясню, почему ты. Очень велика вероятность, что Алиса направилась в Москву. Территория тебе известна, а свои личные решительные качества ты уже успел показать, за что тебе и браво, кстати.

– Спасибо, - молвил Голицын, поморщившись, поскольку считал, что на самом деле успел он показать качества самые дебильные.
– Только почему обязательно в Москву? Почему не на Сейшельские острова?

– Видишь ли, она только два месяца как оттуда вернулась. Она там проработала полгода в медиа-холдинге "Лифт".

– А, знакомое заведение, - кивнул Голицын.

– Вот видишь!.. Да, так она там представляла мои, так сказать, негласные интересы, и работала под чужим именем. Впрочем, настоящего ее имени я не знаю.